На бегу. Филипп Андреевич Хорват

ботинком зеленейшую щетину травы. И разговаривает в телефон. Тут надо пояснять (я опять гуглоносю), много и мыслеохотно, поскольку не уверен, что поймёт даже учитель (уже за одно это пояснение вы должны бы отправить моё сочинение на соискание социального бонуса, что скажете, Тохир Робертовна?). И я поясню: телефоном наши предки называли такой металлопластиковой прямоугольник с микропроцессором внутри, который приходилось таскать с собой в кармане или в сумочке, или в рюкзаке. Отдельно от тела, как бы удивительно это ни звучало. Да, чип микропроцессора не вживлялся в людей с рождения, он был вовне .

      В телефон нужно было разговаривать ртом, потому что тогда речь преимущественно была живой. Это любопытный анахронизм, доставшийся нам со времён первобытных приматов, наших ещё более далёких предков. Ради экспериментального интереса я попробовал овладеть устной речью, используя русский язык образца первой половины прошлого века. И добился определённых успехов, изучая технику по экспресс-методике Илоны Давыдовой .

      Хочу опять же отвлечься и пояснить, что разговаривать звуками, при помощи языка, хоть и трудно, но довольно… странно. Во-первых, очень сложно «разбудить» атавистически заснувший человеческий орган (да-да, я знаю, что наши бабушки и дедушки в детстве вполне ещё владели речью, но уже тогда с трудом). Во-вторых, куда как тяжелее заставить язык воспроизводить именно те звуки, которых требуют правила. Я пока что больше мычу и блею, но простейшие слова произносить научился. Думаю, что продолжу опыты и наблюдения дальше: хочу овладеть словами хотя бы из трёх/четырёх слогов – так родится моё имя, к примеру.

      Возвращаясь же к милому Леону столетней давности, хочу отметить, что этот примитивный по виду человек тараторил в телефон со скоростью пулемёта! Построив антропо-психологическую модель разговора (в этом мне помогли архивные ютуб-записи), я мысленно воспроизвёл его речь. Вышло примерно так:

      – …Ты чо мне базарил, что они готовы подписаться хоть завтра? Без отката в их головную контору, как я понимаю, они хером не двинут в нашу сторону. А у меня контракт горит, прикинь, и бабла сейчас в ноль, всё ушло на разработку стартапа. Блин, чувак, я говорил, что с госконторой связываться – это головняк… Только время теряем.

      Смысл вышеприведённого монолога загадочен, он поддаётся расшифровке разве что специалисту по исторической лингвистике. Тем не менее уверен: всё высказанное душевнейшим Леоном представляет собой нечто высокоинтеллектуальное и прекрасное в каждом отдельном слове, иначе и быть не может. Глаза, эти его зрачки, подсвечиваемые каймой благородной печали, подсказывают – Леон обсуждает по телефону с невидимым собеседником нечто важное.

      Ради полноты смоделированной ситуации представим, что в собеседниках у него как раз таки жена (то есть его Ева). Имя для неё я тоже подберу какое-нибудь из тех, что попроще. Скажем, пусть будет Ольга Птичьева (я попробовал языком воспроизвести эту фамилию, и у меня во рту заполыхал пожар боли).

      Представляю