Домашние правила. Джоди Пиколт

не тупой.

      – Ну, учитель английского. – Джейкоб кривится. – Мистер Франклин задал нам написать сочинение на любимую тему, и я хотел выбрать обед, но он не разрешил.

      – Почему?

      – Говорит, обед – это не тема.

      Я смотрю на сына:

      – Не тема.

      – Ну, – отзывается Джейкоб, – это и не рема. Разве он не знает?

      Я подавляю улыбку. Буквальное понимание слов Джейкобом в зависимости от ситуации может вызвать либо смех, либо раздражение. Смотрю в зеркало заднего вида, он прижимает большой палец к стеклу.

      – Слишком холодно, отпечатков не останется, – небрежно бросаю я; этому меня научил сам Джейкоб.

      – А ты знаешь почему?

      – А? – Я смотрю на него. – Отпечаток портится при температуре ниже нуля?

      – От холода поры кожи сжимаются, – говорит Джейкоб, – и выделения из них сокращаются, а значит, нечему приставать к стеклу и оставлять отпечатки.

      – Это был мой второй вариант, – шучу я.

      Я привыкла называть его «мой маленький гений», потому что даже в детстве он умудрялся выдавать объяснения вроде этого. Помню, однажды – ему тогда было четыре года – он читал табличку у кабинета частного врача, когда мимо проходил почтальон. Тот уставился на Джейкоба и рот разинул от удивления: и правда, не каждый день видишь дошколенка, который без запинки произносит слово «гастроэнтерология».

      Я заруливаю на парковку, пропускаю отличное пустующее место, потому что оно рядом с блестящей оранжевой машиной, а Джейкоб не любит оранжевый цвет. Слышу, как он втянул в себя воздух и задержал дыхание, пока мы не проехали мимо. Вылезаем из машины, Джейкоб прикатывает тележку, и мы входим в магазин.

      Место, где обычно сидит женщина с бесплатными образцами продукции, пустует.

      – Джейкоб, это ерунда, – сразу говорю я.

      Он смотрит на часы:

      – Уже одиннадцать пятнадцать. Она приходит в одиннадцать и уходит в двенадцать.

      – Что-то могло случиться.

      – Ей удалили шишку на пальце, – говорит вдруг работник, который в двух шагах от нас выкладывает на стойку пакеты с морковью. – Она вернется через четыре недели.

      Джейкоб начинает постукивать рукой по бедру. Я оглядываюсь, мысленно оценивая, насколько бурную сцену спровоцирует попытка увести сына отсюда, прежде чем самостимуляция превратится в полноценный нервный срыв, и смогу ли я успокоить его разумными доводами.

      – Помнишь, как миссис Пинхэм три недели не появлялась в школе, когда заболела ветрянкой и не смогла предупредить вас заранее? Это то же самое.

      – Но уже одиннадцать пятнадцать, – повторяет Джейкоб.

      – Миссис Пинхэм поправилась, верно? И все вернулось в норму.

      Морковный парень таращится на нас. Еще бы! Джейкоб с виду совершенно нормальный молодой человек. Явно интеллигентный. Но обычное течение дня нарушено, отчего, вероятно, он чувствует себя так же, как я, если бы мне вдруг велели спрыгнуть