Генерал и его армия. Лучшие произведения в одном томе. Георгий Владимов

человека за труды, то подумал, что бы такое предложить милиционеру. Из содержимого вещмешка ничего, как видно, того не заинтересовало. – Тебе жрать охота?

      – А кому неохота? – откликнулся милиционер угрюмо.

      Шестериков, опять не колеблясь, достал из-за пазухи свою горбушку и, только малый краешек отломив, подал ее стражу. Тот ее принял, не благодаря, и это Шестерикову даже понравилось.

      – Только ты недолго, – сказал милиционер. – Всем, знаешь, драпать пора…

      …Зенитчиков оказалось двое: один – совсем молоденький и, как видно, необстрелянный, весь в мыслях о предстоящем испытании, другой – постарше и поспокойнее, с рыжими гренадерскими усами. Шестериков спросил, кто у них за командира, – по петлицам оба были рядовые.

      – А нам командира не надо, – сказал тот, кто постарше, выуживая ложкой из консервной банки мясную какую-то еду. – Чего нам тут корректировать? – Он кивнул на зенитку, стоявшую стволом горизонтально – к повороту, из-за которого все ползла человеческая лава. – Как покажется коробочка – шарахай ее в башню и в бога мать. И спасайся, как успеешь.

      Банка у них, видать, одна была на двоих, и молодой внимательно следил, не переступил ли старший за середину. Старший ему время от времени ложкой же и показывал – нет еще, не переступил.

      – Чего ж вам-то спасаться, – подольстился Шестериков, стараясь на еду не смотреть. – Вон вы какая сила!

      – А это еще неизвестно, – сказал кто постарше, – станина выдержит или нет. Мы из нее по горизонтали не стреляли ни разу.

      Просьбу Шестерикова они выслушали с пониманием и отказали наотрез.

      – Ты погляди, – сказал молодой, – много ли у нас снарядов.

      Снарядный ящик, из тонких планок, как для огурцов или яблок, стоял на снегу подле зенитки, и в нем, поблескивая латунью и медью, серыми рылами головок, лежало всего четыре снаряда.

      – Только по танкам, – пояснил старший, – даже по самолету нельзя. Иначе трибунал.

      – Братцы, – сказал Шестериков, – но тут же случай какой. За генерала – простят.

      Они пожали плечами, переглянулись и не ответили. Но старший все же подумал и предложил:

      – А вот к генералу и обратись. К нашему генералу. Его приказ – может, он и отменит. В виде исключения.

      – Вообще-то, навдряд, – сказал молодой. – Генерал, он больше всего танков боится. Но уж раз такой случай…

      – А где он, ваш генерал?

      Старший не повернулся, а молодой охотно привстал и показал пальцем:

      – А во-он, церквушку на горушке видишь? Там он должен быть. Километров пять дотуда. Может, поменьше.

      Шестериков поглядел с тоской на далекий крест, едва-едва черневший в туманной мгле морозного утра. Глаза у него слезились от студеного ветра, и никаких людей он близ той колоколенки не увидел.

      – Что вы, братцы, – сказал он печально, – да разве ж до вашего генерала когда досягнешь? – Он имел в виду и расстояние, и чин. – Да и есть ли он там? Может, его и нету…

      – Где ж ему быть? –