Генерал и его армия. Лучшие произведения в одном томе. Георгий Владимов

обошел эту похвалу, не подобрав ее:

      – Могу я знать, кто такие «мы»? Это ваш Смерш или что-то другое?

      – Одного Смерша мало тебе?

      – Я только уточняю.

      – А стоит ли уточнять? Чем дальше в лес – дорожка назад труднее.

      Легко читаемую угрозу Донской пропустил; предприятие уже захватывало его, и голова кружилась не от страха – от возникающих перспектив.

      – Бутылка вскрыта, – сказал он игриво, – надо пить вино.

      – Это пожалста, – сказал Светлооков добродушно. – Хозяин – барин. «Мы» кто, хотел знать? Штаб фронта, ежели угодно. Некоторые представители Ставки. Такие, брат, инстанции, что вся твоя биография может круто перемениться. – И тут же быстро нахмурился. – Теперь понимаешь, что разговор у нас – смертельно секретный? Вот про этот лесок ни одна собака знать не должна. Ни шофер Фотия, ни ординарец чтоб не почуяли. У них, ты это учти, носы по ветру стоят.

      Он передвинул на колени планшетку, и у Донского заныло под ложечкой – от предчувствия, что ему сейчас будет предложено дать подписку и вряд ли он сумеет выкрутиться элегантно, не осердив Светлоокова отказом.

      Донской кашлянул и сказал пересыхающим ртом:

      – Понимаю, все сказанное оглашению не подлежит. Меня об этом даже предупреждать не надо.

      Светлооков, разворачивая планшетку, усмехнулся едва заметно:

      – Знаю, тебя не надо. Все торопишься, майор… Я тебе чистую карту приготовил, держи у себя в сумке. В случае чего – съешь. Здесь будешь отмечать все его задумки. Именно все. Он стрелу нарисует, после зачеркнет – ты тоже нарисуй и зачеркни. И таким же цветом. Карандаши есть?

      – Попрошу в штабе.

      – Вот это не надо. Эх ты, стратег… На, держи. Все понял? Ходить ко мне, звонить – не надо. В столовой не садись рядом. Я сам назначу, где встретиться. Мог бы я тебе дать явочного человека – для экстренных сообщений. Но мы этой детективщины избежим, будешь только со мной дело иметь. Потому что тут все важно, мелочей в нашем деле нет.

      Пряча карту – торопливыми и неловкими движениями, – Донской неуклюже пошутил:

      – Теперь буду знать, как становятся агентами.

      Светлооков, внимательно и хмуро наблюдавший, как он застегивает сумку, сказал сухо:

      – Успокойся, ты еще не агент. До этого много воды утечет.

      – И только тогда, – спросил Донской в том же своем тоне, – последует награда?

      Светлооков резко поднялся и зашвырнул свой прутик в кусты:

      – Пошли. Вот что я скажу тебе, Донской. Ничего конкретно я тебе не обещал. Мы этого не делаем. Это не значит, что мы заслуг не отмечаем. Но вот чего мы не любим – это когда с нами торгуются.

      Было похоже, как если бы смазали небрежно по лицу – вялой, потной ладонью. Донской даже ощутил очертания этой ладони, загоревшиеся неудержимым румянцем.

      Светлооков, шедший впереди, вдруг остановился и, взяв его за портупею, приблизил к нему враз переменившееся лицо с простодушно вылупленными глазами:

      – Слушай,