Мерзкая плоть. Ивлин Во

пожаловалась Стойкость Доброте. – А между прочим, хорошо опять очутиться на суше.

      Нетвердыми шагами, но с воскресшими надеждами пассажиры уже покинули пароход.

      Отец Ротшильд помахал дипломатическим паспортом и исчез в огромном автомобиле, высланном его встретить. Остальные толкались со своими чемоданами у барьера, стараясь привлечь внимание таможенных чиновников и мечтая о чашке чаю.

      – У меня припрятано полдюжины, высшей марки, – откровенничал журналист. – В такую погоду они обычно не придираются.

      И правда, вскоре багаж его уже был погружен, а сам он с удобством устроился в вагоне первого класса (расходы его, само собой, оплачивала газета).

      Адам дожидался своей очереди довольно долго.

      – У меня только старая одежда и книги, – сказал он.

      Это были опрометчивые слова – вялое равнодушие чиновника как ветром сдуло.

      – Книги? А какие у вас книги, позвольте спросить?

      – Смотрите сами.

      – И посмотрю. Скажи пожалуйста, книги!

      Адам, чуть не падая от усталости, расстегнул ремни и отпер чемодан.

      – Так, – сказал таможенный грозно, словно подтвердились его худшие подозрения. – Книги у вас есть, это я вижу.

      Одну за другой он стал доставать их из чемодана и складывать стопкой перед собой. На томик Данте он взглянул прямо-таки с отвращением.

      – Французская? Так я и думал, небось сплошные пакости. Так, а теперь я проверю эти ваши книги (как это было сказано!) по своему списку. Министр внутренних дел – он насчет книг знаете какой строгий. Если мы не можем искоренить литературу у себя дома, мы можем хотя бы добиться, чтобы ее не ввозили к нам из-за границы. Это он сказал на днях в парламенте, и правильно сказал… Стоп, а это что, позвольте спросить?

      Осторожно, точно опасаясь, что она вот-вот взорвется, он вытащил и положил перед собой толстую пачку исписанных на машинке листов.

      – Это тоже книга, – сказал Адам. – Я ее сам только что написал. Это мои мемуары.

      – Вот оно как? Ну, я их тоже захвачу к начальнику. И вы со мной проходите.

      – Но мне нужно поспеть на поезд…

      – Пошли, пошли, бывают вещи и похуже, чем опоздать на поезд, – намекнул он зловеще.

      Они проследовали во внутреннее помещение, где стены были увешаны отобранной у пассажиров порнографией и какими-то инструментами непонятного назначения. Из соседней комнаты неслись вопли и визги мисс Рансибл, которую приняли за известную аферистку, промышляющую продажей контрабандных драгоценностей, и передали на предмет личного обыска двум свирепого вида досмотрщицам.

      – Ну, что у вас там с книгами? – спросил начальник.

      По длинному печатному списку, в котором первым значилось «Аристотель. Сочинения (иллюстрированное издание)», они сверили книги Адама, старательно, одну за другой, по складам читая заглавия.

      Через кабинет прошла мисс Рансибл, на ходу манипулируя губной помадой и пудрой.

      – Адам, миленький, как же я вас не видела на пароходе. Ой, если б я могла вам рассказать, что они там со мной делали… Где только не искали, это со стыда