Навстречу рассвету. Янина Логвин

усмехается, увидев ладонь Мэтью на моем плече:

      – Какой интересный сегодня ланч, вам не кажется? Ты был прав, Палмер, соль не помогла.

      ***

      Следующий час пролетает незаметно, потому что по расписанию у нас с Мэтью урок английского, и мы впервые идем на него вместе.

      Чтобы выйти из столовой, нам приходится пройти мимо центрального столика, за которым сидят Шон, Кейт и их общие друзья, и компания заметно затихает, когда мы проходим рядом, держась за руки. После нашего с Палмером поцелуя он больше меня не отпускает, и я решаю, что хватит смущаться любопытных взглядов. В отношениях либо участвуют двое, либо никто, иначе какой в них смысл?

      Потому что, кажется, у меня и в самом деле появился парень!

      Мэтью

      Сейчас я уже не вспомню тот момент из моего прошлого, когда научился просыпаться до рассвета. Это случалось нечасто и точно не после ночных смен в отцовском гараже, когда мы все валились с ног от усталости и адреналиновой встряски. Но точно началось тогда, когда я стал ощущать в себе первое раздражение от собственной жизни, но главное – неспособность в ней что-то изменить.

      «…Ты снова нос воротишь, Мэтью? Ешь, я сказал!

      – Не хочу! Оно горелое и невкусное!

      – Марио, я вам тут не кухарка! Твой младший сын – неблагодарный засранец!

      – Ешь!

      – Не буду!

      Звучит затрещина, и я не в первый раз вскакиваю из-за стола.

      – Что, не нравится, как моя баба готовит? Тогда готовь себе жрать сам!

      – Ну и буду!»

      Не нравилось. Мне многое что не нравилось в нашем доме – особенно непонятно откуда взявшиеся незнакомые женщины на кухне, но это был мой первый протест, который я смог отстоять. И моя первая личная победа, когда я понял, что на что-то способен. Что могу что-то делать лучше других.

      Сначала братья смеялись над моими попытками приготовить себе обед. До этого времени отец заходил на кухню лишь затем, чтобы взять из холодильника очередную банку пива, а братья – съесть всё, что можно назвать едой. И моя первая собственноручно сваренная паста летала по кухне, прилипая к стенам, под хохот Лукаса и Кристиана.

      Я обижался, дрался, посылал братьев к черту и грубил отцу, пока не догадался просыпаться раньше. Утром мне никто не мешал быть собой – это было самое тихое время в нашем доме, и я учился точить нож, обращаться с плитой и исправлять собственные ошибки.

      Смешно? Наверное. Но когда ты годами питаешься дешевой замороженной едой, разбавляя ее чипсами, колой, а по выходным фастфудом, сковорода медовых ребер с рассыпным картофелем сотрет с лица улыбки быстрее крепкого кулака, надолго отбив желание смеяться. Вот и шутки братьев очень быстро сошли на нет, как только у меня и в самом деле все стало получаться.

      Больше никто не заставлял меня есть еду, которую я есть не хотел, и над моими экспериментами не потешался. Я больше не стеснялся тратить свои деньги на то, что будило во мне интерес и оказалось не дешевым набором продуктов из ближайшего супермаркета, а целым миром вкусов и запахов, дорога в который была похожа на чистое дыхание знания,