Домовой для недотроги. Виктория Соломина

слишком длинно. – Как на счет Кузя? – спросила я его, притопав в столовую и глядя на то, как он хозяйничает.

      Он чуть скривился, но ответил:

      – Ох уж мне этот Домовенок Кузя, всех Домовых позорит. Я что похож на него? – я захихикала.

      – Похожи – ответила я – Вы оба домовята.

      – Если нравится, называй так – пожал он плечами.

      – Я же сказала, здесь не рабское положение. Говори, если тебя что-то не устроит. Не обещаю, что будет по-твоему, но прислушаюсь. – Он повернул на меня голову и посмотрел долго так вдумчиво, снова смущая меня, как школьницу – Как бы ты хотел, чтобы тебя звали?

      – Не знаю, я не задумывался об этом. Еще никто не хотел дать мне имя.

      Сердце непроизвольно сжалось. Как бы мне не было плохо, я не переставала сочувствовать другим. Мне стало так жаль его, у него не было даже имени. Дом, в котором он жил был чужим, а из вещей только набедренная повязка. Но может ду́хи воспринимают все иначе? Для них это несущественно? А что существенно? У него же есть эмоции и чувства, значит и разочарование и грусть им не чужды.

      – Как тебе просто Дом? Это сокращенное от Домового.

      – Дом…Дом… – примерял к себе мужчина, что-то нарезая.

      – А может старинным русским? – не унималась я. – Ярослав, Ярополк, Добромир, Мирослав…Правда все равно буду сокращать тебя до Яра, Мира или Славы – у меня был такой азарт, словно я себе зверушку завела, которой у меня никогда не было. Ага, такую себе «зверушку» под метр девяносто ростом, пронзительными глазами и лукавой улыбкой, стряпающий на моей кухне в одной набедренной повязке – Слушай, а вы там в своем мире духов тоже причинные места прикрываете?

      От удивления моим вопросом, он поднял голову и посмотрел прямо в глаза, а вот нож прошел по пальцу. Я подскочила к нему, хватая за руку.

      – Скорее под воду – скомандовала я и потянула его за палец.

      – Арина – я включала холодную воду.

      – Ари-ина-а-а – произнес он в той же манере: тягуче, гортанно, чувственно. Я посмотрела в его глаза, и поняла, что стою очень близко, к почти голому мужчине, держу его за руку, и тяну ближе к раковине, от чего его лицо оказалось на уровне с моим и так близко, что от его дыхания шевелятся волосы на висках. Осознав это, я резко отпрыгнула от него и с ужасом уставилась на него.

      – Прости – пискнула я.

      – За что? – удивился Домовой.

      – Я не должна была… – договорить мне не дал ком в горле. Я ждала вспышки гнева, обвинений в мою сторону, может даже пощечину, как сделал бы это Руслан. Я знала, что побледнела, но постепенно поняла, что моего мужа здесь нет и надо перестать проецировать на остальных его поведение.

      – Эй, все хорошо, Арин – он немного нахмурился, но увидев, что я всматриваюсь в его лицо, чуть улыбнулся мне. – Я только хотел сказать, что меня нельзя ранить, я же дух.

      – А как ты это делаешь? – я взяла себя в руки, чтобы не выглядеть трусливой идиоткой, хоть это и был всего лишь домовой. Но как сказал Антон Павлович Чехов «Хорошему человеку бывает стыдно даже