Дом на Сиреневой улице. Автор, пиши еще!

Капитан Смирнов вас беспокоит.

      – Иди в жопу, капитан, развелось мошенников… – просыпаясь, Ксения нажала отбой и огляделась. Она уснула прямо за кухонным столом, полупустая бутылка коньяка предательски кричала о пробоинах в карме величиной с черную дыру. Голова трещала, во рту и животе было гадко, тело затекло.

      Телефон зазвонил снова:

      – Ксения Сергеевна, не бросайте, пожалуйста трубку. Прутиков Виктор Семенович кем вам приходится?

      – Муж, – на автомате ответила девушка.

      – Вы могли бы приехать на опознание? Дело в том, что Виктор Семенович попал в ДТП и скончался.

      Телефон выпал из рук. Хмель улетучился, чувство реальности тоже.

      Ксения превратилась в зомби-половинки. Одна часть бесконечно кровоточила и болела, трогала Витины рубашки, нюхала куртки, обнимала подушки и выла ночами, видела знакомый затылок в толпе, слышала родной голос. Другая, окаменев, выполняла стандартный набор функций: морг, ритуалка, деньги, вещи, кладбище, бесконечные дни, бессмысленные ночи.

      Эти половинки, как куклы-перевертыши, жили совершенно самостоятельно и сменяли друг друга, не оповещая хозяйку о намерениях. Вот Ксюша заполняет заявление о выплатах – а вот уже рыдает, размазывая чернила по щекам и документам.

      Мама и подруги приходили, приносили еду, уговаривали держаться, и подумать о себе, и взять себя в руки, и не раскисать, и давали ещё какие-то правильные, но ненужные советы. А ей хотелось кричать, что ничего не наладится, и о себе не думается, и сил взять себя в руки нет. И вцепиться им в лица – чтобы молчали. Она прекратила общение почти со всеми, целыми днями лежала на диване, ела один раз в день – то, что приносила и почти силой скармливала мама. Сама же готовила себе только кофе.

      А ещё девушка пристрастилась к ночным прогулкам по крыше. Она ложилась на спину, раскидывала руки и представляла, как Витя смотрит на нее, разговаривает или убаюкивает. Она вспоминала, как он был терпелив, как смешил ее, как как трогательно гладил по плечу во время особенно бурных споров. С высоты крыши и пережитого горя её требования к саморазвитию и улучшению карьеры мужа выглядели ничтожными, а цена за возможное богатство стала непомерной.

      Когда показалось, что боль уже не так терзает сердце и даже есть возможность дышать, Ксюша подошла к краю крыши, раскрыла руки, сделала шаг – и проснулась.

      ***

      Бутылка коньяка так и стояла на столе, а рядом, разглядывая помятую жену, сидел насупившийся Виктор.

      – Может, не надо разводиться? – осторожно начал он. – Давай еще раз попробуем.

      Ксюша разрыдалась. Витя осторожно погладил плачущую жену по плечу:

      – Ну ты чего? Ну не плачь. Я изо всех сил постараюсь, чтобы ты была счастливой. Правда!

      И в недоумении поднял брови от обрушившихся на него соленых от слез поцелуев, объятий и сбивчивых обещаний любить вечно и ни за что на свете не отпускать от себя ни на шаг, ни на минуточку.

      Что с нее взять? Одно слово – женщина.

      Чудо бывает только раз