Хроники Шветара. Душа трилистника. Зорислав Ярцев

я, используя общее для всех фидеосианских жрецов обращение.

      Такое дозволялось в отношении всех, кроме омпатера, которого все именуют просто и со вкусом – «всеотец».

      Отец Григорий оторвался от своих цветов и взглянул на меня. Через мгновение его круглое лицо просияло вполне дружелюбной и тёплой улыбкой.

      – О! Юноша, здравствуй! – протягивая руки, поприветствовал меня пресвитер. – Себастьян, если моя стариковская память меня ещё не подводит?

      – Да, – слегка склоняя голову для принятия благословения, подтвердил я. – Вы абсолютно правы.

      Старик коснулся моей головы, задержал ладони на пару мгновений, после чего уже без церемоний дружески обнял. Его руки оказались не по-стариковски крепкими, а объятия – весьма искренними. Этот человек вообще производил очень приятное впечатление. Жизнерадостный, добродушный, с лукавыми смешинками, притаившимися в уголках ясных, тёмно-зелёных глаз. В моём расширенном восприятии, он представал искрящимся золотистым фонтаном, исполненным тепла нагретого воздуха, чья сила уносит вверх, даруя ощущение лёгкости и какой-то взбитой пенки с медовым оттенком. Любопытно ещё и то, что, если в храме поверх этого искристого, воздушно-медово-пенного фонтана была наброшена строгая вуаль, то здесь, в саду, в окружении цветов, он оживал ещё больше.

      Меня вдруг осенило, что во время мимолётного знакомства в храме, имени своего я ему не называл. Конечно, пресвитер мог его выяснить у той же аббатисы. Но надо же на чём-то строить беседу. Почему бы и не на этом?

      – Поражён вашей осведомлённости, – вновь слегка поклонился я. – Моего ведь имени тут ещё почти никто не знает.

      – Да какая тут осведомлённость, – отмахнулся старик. – Тут редко что происходит. А уж если происходит, то моментально разносится по всем уголкам. Нужно лишь уметь слушать.

      Пресвитер хитро подмигнул мне, и шутливо приложил руку к уху.

      – Я тоже люблю слушать, – честно признался я.

      – В нашем деле это очень важное качество, – согласился отец Григорий – Слушать, слышать, понимать и говорить. Всё это обязан уметь хороший патер, дабы, подобно пастырю, вести свою паству, – он тяжело вздохнул и добавил: – Но, увы, большинство умеет лишь говорить, некоторые – слушать, и лишь единицы – слышать, дабы понимать, что к чему в этом мире.

      – И что же нужно, чтобы научиться слышать и понимать? – с неподдельным интересом спросил я старика.

      – Впустить Бога в сердце, – плавно, как-то даже нараспев ответил пресвитер, и улыбнулся. – Вот смотри, – его рука заботливо коснулась крупного цветка. – Красиво, правда?

      Я взглянул на указанный цветок, и охотно согласился.

      Цветок и впрямь был восхитителен. Множество лепестков нежно-персикового оттенка раскрывались слой за слоем, словно заманивая в глубину, таящую в себе нечто неведомое, но притягательное и волшебное.

      Тихий голос старца вновь зазвучал плавной музыкой.

      – Сердце