Земляничный год. Катажина Михаляк

заявила гостья.

      Анджей торопливо вышел из комнаты.

      – Что ж, вряд ли вы его расположили к себе, – подала голос Эва, все еще находясь под впечатлением от слов этой женщины, а потом от ее внезапного приступа смеха, который – что скрывать – вызывал, несмотря ни на что, симпатию.

      – Ничего, мы подружимся, – незнакомка небрежно махнула рукой. – Тем более что он наверняка сейчас подслушивает за дверью.

      Дверь, которая до сих пор была только прикрыта, с треском захлопнулась, а женщина с трудом удержалась от смеха.

      – И правда, – согласилась Эва. – Итак, вы – автор книги? Катажина Михалак? – Она провела рукой по обложке книги. – У нас вообще-то уже есть потенциальный бестселлер, но…

      Она открыла книгу на первой попавшейся странице и начала читать:

      Знаешь, любимый, когда я в сумерках – это мое любимое время суток – сижу на ступеньках и вслушиваюсь в эту дивную тишину, когда чувствую единение со всем окружающим меня миром и позволяю себе забыть о времени… я тогда понимаю, что нахожусь именно там, где должна. Что всегда мечтала об этом месте и об этой тишине, что люблю свой Домик, люблю эту тишину, люблю засыпающий лес – и хочу остаться тут навсегда. До самого конца. Вот такая уж я сумасшедшая…

      Эва, глаза которой наполнились слезами волнения, на последней строчке хихикнула.

      Если вся книга такая же непредсказуемая, как этот фрагмент…

      – Добро пожаловать на борт, пани Катажина! – она протянула руку гостье.

      – Глупости! – хихикнула та. – Пани Катажиной я буду лет через пятьдесят, а сейчас я просто Кася.

      Эва кивнула и вдруг поймала себя на мысли, что в лице этой необычной женщины нашла одновременно и автора, и подругу.

      – Что касается условий договора… – начала она официальным тоном, но женщина перебила ее, тоже став неожиданно серьезной.

      – Нет-нет, «Ожидайка» не для продажи. Я бы в жизни не подложила такую свинью Каролине. Эта книга для тебя, потому что сдается мне – она тебе скоро может понадобиться.

      – Ушла эта… ведьма? – Анджей всунул голову в приоткрытую дверь и озирался по сторонам.

      – А что? Боишься ее?

      – Нет. Просто я не люблю женщин…

      – А она не любит мужчин, – перебила Эва.

      – Серьезно? Она что – из этих? Из «розовых»?

      – Нет, просто по жизни. Так ей мужчины насолили, так нагадили, что она теперь их невзлюбила. «Травить самцов!» – вот ее девиз теперь. Но ты можешь быть спокоен: часто тебе встречаться с Катажиной Михалак не придется, может, увидишь ее пару раз на дружеской вечеринке – и все.

      – Кстати, о дружбе: скорей всего эта дружба очень быстро закончится, если книга Каролины станет бестселлером, а этой Михалак – не обломится, – невинно заметил Анджей.

      – Книга этой Михалак, как ты выразился, не для продажи, – ответила Эва. – И я очень надеюсь, что твоя антипатия не перенесется на Каролину, которая до сих пор является нашей «темной лошадкой».

      – Не бери в свою хорошенькую головку, – Анджей привычным жестом взъерошил