2015-й: пора Пробуждений, или Проспать нельзя проснуться. Сергей Дмитриевич Смоленюк

и семьи слова, раздумывая над их настоящим значением.

      – Вот мы и решили с мужиками: побольше чем обычно заготовить!! Будем своей рыбкой кормить. Так, все деньгу заработаем. Не помешает. Расстроимся, и еще две комнаты к дедовскому дому добавим. А там глядишь, и дети семьи заведут. Будут с нами жить. Все вместе, сообща – это же такая силища: Русское хозяйство Строговых!

      Вероятно от такой – заманчивой и красивой перспективы, что была по душе, хозяин подобрел больше.

      – А, ладно, – махнул Илья и спросил Марфу:

      – Может и впрямь взять мальца? Лишних рук не бывает. И скорее возмужает под ветерком? Что здесь – на берегу сидеть с бабами?!

      – Да?! И тонут ежегодно под этим ветром тоже, – покраснев, вставила жена с укоризной, подходя вплотную. Просто когда дело касалось детей и семьи, она влезала в любые мужские разговоры. Одним словом не боялась за своих ничего и никого. Она тоже была поморской!

      – Ха – ха, – рассмеялся Илья, обнимая за талию. – У меня еще никто не тонул, всех обучаю. Недаром же, бригадиром столько лет в сообществе. Да и меня – в свое время, батя брал таким же, – он еще раз взглянул на младшенького:

      – Ну что, не передумал? Хорошо, надолго наелся помощник?

      – Наелся! – предчувствуя важное впереди, Иван быстренько соскочил с деревянной лавки.

      – Ладно. Посмотрим, какой ты рыбачек будешь?

      – Быстро тогда – одеваться! – приказал Илья, решив взять мальца, такого к слову предприимчивого; однако жена решилась настоять – загородила грудью:

      – Не пущу. Пожалей Ильюша младшенького, ну пускай еще подрастет годик.

      – Да?! И я тоже того,… так же говорю. Нам одеваться, а вам оставаться, – отвечал он, начиная бороться уже внутри себя. И чтобы больше не расстраивать половинку, решил перевести спорный разговор:

      – Что за Телеграф такой? И освещение как днем – “Электрическое”?

      Вот тут, старший Вова ревностно захихикал:

      – Ха – ха. Молодой рыбачек, чок – чок. Останешься дома, чок. Смотри, не замерзни тут чуток, чок – чок. – Хи-хи.

      Ваня понял: годы. И потирая на правой щеке родинку, ответил, уже не своим детским, а грубым и взрослым голосом:

      – Не замерзну никогда! Ха-ха-ха…

      – Эй, просыпайся; завязывай юморить, подводник, – свесившись вниз и покачивая приятеля за плечо, будил своего друга – напарника, веселый старшина Чижик. Однако сонный – заговоривший так парень, в ответ тер глаза от непонимания: только вот видел избушку, семью рыбака и отвечал за ребенка в ней; как вдруг: каюта, и разбудивший товарищ.

      – Я тоже спать хочу, а ты мешаешь, – объяснял со своей – верхнего яруса сдвоенной кровати Денис Чижик.

      Так, окончательно проснувшийся Лев Ильин раскрыл глаза. А от этого переместился: во времени и на расстояние. Оказываясь не в конце девятнадцатого века, на Кольском полуострове в старинной доме; а в своей, близкой и родной каюте младшего личного состава. Он также был старшиной подводником,