Долина Граумарк. Темные времена. Штефан Руссбюльт

в маленькую лавку. Воин еще раз оглядел улицу, а затем последовал за своей спутницей.

      – Страх – предпосылка для осторожности, – провозгласил Рубенс Дир, увидев клиентов.

      В маленькой комнате негодяй казался еще выше, чем был на самом деле. Он сидел, откинувшись на спинку стула. Прижав одно колено к столешнице, он слегка покачивал ногой. Длинный совершенно не удивился, увидев обоих в своей лавке. Его ставшая еще более широкой ухмылка обнажила два золотых клыка.

      – Вы видите стоящего за моей спиной мужчину? – дерзко поинтересовалась Сенета.

      Длинный слегка наклонился в сторону, хотя Дорна, конечно же, не заметить было невозможно. Неуверенно кивнул.

      – Это мой спутник, Дорн, – заявила Сенета. – Как думаете, мне стоит бояться, если со мной такой мужчина?

      Мерзавец снова откинулся на спинку стула.

      – Не знаю, – признался он. – Возможно, достаточно того, что вы боитесь его. Наемники непредсказуемы и капризны. Если им надоедает сопровождать кого-нибудь, они избавляются от него довольно быстро. Так что учтите это, если он перестанет приглядывать за вами, дорогая.

      – Мы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать ваши добрые советы, избавьте нас от этого.

      – Как пожелаете, но вы сами спросили, – резко заявил Длинный. – Так покажите мне то, из-за чего пришли, или убирайтесь.

      Сенета опустила руку в карман плаща и выудила оттуда медальон на потускневшей цепочке, который два дня тому назад вынесла из склепа. Она положила украшение на письменный стол контрабандиста.

      – И прошу вас, избавьте нас от глубоких раздумий на вашем лице и хорошо заученных причитаний, мол, «оно того не стоит», или «вряд ли еще кто-то это у вас купит», или «я плачý только в том случае, если могу нажиться хоть на пару монет». Это чистое золото и должно стоить свой вес в золотых монетах при любых обстоятельствах.

      Длинный потянулся к лежавшему на стопке бумаг кинжалу. В тот же миг Сенета услышала, как рука Дорна сомкнулась на рукояти своего короткого меча. Контрабандист, судя по всему, тоже услышал знакомый звук.

      – Спокойно, – произнес он. – Мне не нужны неприятности, а два мертвых воришки в моем магазине будут означать именно это.

      Дорн взял кинжал и осторожно просунул острие в проушину под цепочку. Поднял им медальон, наблюдая за тем, как тот покачивается у него перед глазами. Некоторое время он рассматривал его со всех сторон, а затем небрежно швырнул на стол.

      Что бы ни сказал контрабандист, по глазам его Сенета видела, что он хочет этот медальон и что ему ужасно хочется знать, откуда он взялся. Но подобный вопрос никогда не сорвался бы с его губ, поскольку так требовала его профессиональная этика.

      – Миленький, – заявил Длинный. – Сколько вы за него хотите?

      – Сто золотых, – потребовала Сенета.

      – Пятьдесят.

      – Сто, – повторила волшебница.

      – Семьдесят пять, – уступил Длинный.

      – Сто.

      – Девяносто, –