Женское счастье. Роман. Людмила Толмачева

закусив губу.

      – Нихренасе, примочки, – удивленно протянула Светлана, рассматривая Наталью, словно давно не видела. – А ну-ка, повернись.

      Она обеими руками повернула к себе сопротивляющуюся Наталью, по лицу которой текли слезы, и тихонько присвистнула.

      – Нат, погоди. Что случилось? Я тут с Гнездиловым ношусь, а у тебя… Неужели Истомин кого-то нашел? Господи, никогда бы не подумала…

      – Да никого он не нашел, – возразила Наталья, всхлипывая и вытирая платком слезы. – Этот ученый кот занят только наукой. Все остальное для него фон, декорация. И я в том числе.

      – Но он живой человек, мужчина. Есть же у него нормальные потребности…

      – Вот именно! Потребности он удовлетворяет. Раз в неделю. А мне любовь нужна! Ведь я не за робота выходила, а за остроумного парня, веселого, умеющего мечтать. А во что он превратился? В чокнутого сухаря, который не видит рядом с собой женщину. Он забыл день свадьбы, цветы дарит только на восьмое марта. А вчера, прикинь, ринулся навстречу с распахнутыми руками, весь сияет, как новый ботинок, ну, думаю, сейчас в любви признается.

      – А он?

      – А он мимо меня, к какому-то «кексу» в очках, и давай ему руку трясти. Мне даже неудобно за него стало. И за себя обидно. А Томка, представляешь, мне глаза раскрыла. Она ведь иногда ляпнет – точно в десятку попадет. Говорит, разлюбил тебя Истомин. Вот и причина твоих проблем.

      – То есть, никого у него нет, а просто разлюбил?

      – Угу. Психологи говорят, что к сорока годам жены могут так опостылеть мужьям, что те не знают, куда бежать. Одни бегут к любовницам, другие – в никуда, лишь бы подальше от своих кикимор, третьи – как раз мой случай – с головой в работу.

      – Хм. А мой случай, значит, первый.

      – А ты не преувеличиваешь? Одно дело флирт на вечеринке и совсем другое – наличие штатной любовницы. Ты бы сначала на горячем поймала, а потом уж…

      – Топилась, да?

      – Заводила роман с иностранцем. А то невинный муж тебя саму на горячем поймает. Как оправдываться станешь?

      – Хорошо. Будь по-твоему. Пусть пока действует презумпция невиновности. Но чует мое сердце, что мой «невинный» муж уже приготовил бомбу замедленного действия.

      – То бишь секс-бомбу?

      – Вот-вот. В них он знает толк. Скульптор, как никак.

      * * *

      Тамара разлила по тарелкам борщ и молча села за стол. Николай, помятый и опухший после вчерашнего, угрюмо ел, не поднимая головы. Съев половину, он отодвинул тарелку, помялся и нерешительно попросил:

      – Том, опохмелиться бы.

      – Нельзя тебе похмеляться. Снова напьешься. А завтра на работу.

      – Не напьюсь. Дай хотя бы сто грамм. Голова трещит.

      – А если не дам?

      – У тебя совесть есть?

      – А у тебя? Ты миллион раз обещал завязать.

      – И завяжу. Обещал, значит, сделаю.

      – Трепло, а не мужик.

      – Но-но, осторожнее на поворотах. Все пьют, а я чем хуже?

      – Люди