Раскаленная броня. Танкисты 1941 года. Максим Кисляков

Роман, Игорь ответил ему укоризненным взглядом.

      Дверь вновь громко хлопнула. В дверном проеме появилась голова Семена, лицо расплывается в довольной улыбке.

      – Ну вы чего, застряли? Мы с Баиром уже заждались вас на проходной!

      – Идем… – буркнул Игорь.

      Ступени училища отзываются веселым перестуком сапог. Едва ли не каждую минуту по ним стремительно спускаются курсанты. Настроение приподнятое. Лето, тепло, танцы, девушки… Но больше всего радует, до приятной дрожи теребит: мысль: «Завтра на фронт!» Это значит – подвиги, награды, слава!

      Миновали коридор первого этажа, со стен на Семена, Игоря и Демина смотрят герои-танкисты, успевшие еще при жизни стать настоящими легендами. Тут триумфаторы Халхин-Гола, Испанской войны, войны с финнами, освободительного похода в Польшу. Игорь бегло пробежал взглядом по до боли знакомым волевым лицам. Вновь внутри кольнуло жгучим желанием горы свернуть.

      За танкистами закрылись массивные двери училища, впереди – просторный плац, по бокам стоят зенитки на колесном ходу, чуть поодаль на гранитном постаменте быстроходный танк БТ-7, вокруг него толпятся – старший курс рассказывает преимущества и недостатки молодежи, те смотрят на «старичков» с открытыми ртами. А то! Ведь им довелось не только водить, но и вести боевую стрельбу из танка.

      – Эх, ребята, вы еще новейший Т-34 не видели, – произнес один из старшекурсников. – Не машина – а зверь! Скорость – 40 километров. Броня – 45 миллиметров, да еще наклонная!

      Толпа ахнула, старшекурсник обвел их взглядом и, захлебываясь, продолжил:

      – А пушка?! То еще орудие – аж 75 миллиметров! Любой немецкий танк, почитай, насквозь.

      – А водить-то этот Т-34 доводилось? – поинтересовался один коренастый паренек, черные как смоль волосы лохматит ветерок. – Как он на ходу-то?

      Старшекурсник опустил глаза, пожал плечами.

      – Не довелось… Техника новейшая, почти секретная! Не все армии его получили, куда уж до учебки-то…

      Тут же встретили Баира. Он стоит вдали от шумной толпы, но вслушивается в слова одного из старшекурсников, руки в карманах, в зубах лениво дымит папироска.

      – Вот смотрю я на тебя, старшина, и всякий раз понять не могу – ты то ли спишь, то ли просто жмуришься, – сказал Семен. – По твоим глазам не разобрать.

      Демин хохотнул, но тут же умолк – встретился взглядом с Игорем. Тот выставил кулак.

      – Болван ты, Горобец. Хоть и радист, – произнес Игорь.

      – Я-то чего? Так, мысли вслух. Можно сказать – дружеское замечание.

      – Болтун ты редкостный, товарищ Горобец, – сказал Баир.

      За спиной остались ворота КП, ведущего к корпусам училища, вперед светло-коричневой лентой убегает грунтовая дорога. Солнце нещадно печет. Если бы не вечерний, веющий прохладой ветерок, спеклись бы заживо.

      – Ну и жара… – произнес Семен, смахивая крупные капли пота со лба.

      – Нет! Вы как хотите, а пешком по такой пылюке я не пойду, – покачал головой Демин. – Зря, что ли, марафет наводил – брючки наглаживал да драил сапоги?

      – И чего? Отряхнулся и все дела, – произнес Баир.

      – Это