Проект. Кортни Саммерс

с собой дождь. Зонтом он, похоже, нарочно пренебрег: хочет, чтобы всему миру была видна его боль. Костюм висит на нем мешком. Артур похож на юнца, забравшегося в шкаф отца и примеряющего его наряды, вот только он давно уже не подросток. На раскрасневшемся лице с резкими линиями собрались капли дождя, редеющие черные волосы прилипли ко лбу, в глазах полопались сосуды. Блуждающий по комнате проницательный и уверенный взгляд не вяжется с жалким внешним видом. Артур создает странное впечатление, словно оказался здесь не к месту, но в то же время будто только в этом месте и должен быть. Я его почти месяц не видела. В голове проносятся слова соболезнования, слабые и никчемные. В любом случае они не пригодились. Когда мужчина подходит к моему столу, меня накрывает черной пропастью его горя – и я теряю дар речи.

      Я не сказала Полу, что была на станции в день смерти Джереми. Не сказала, даже узнав от него, что Артур – отец Джереми. Артур, время от времени появлявшийся в офисе, чтобы перекусить с Полом, всегда был добр ко мне.

      Случившееся на вокзале не отпускает меня. Ночью, лежа в постели, я вновь и вновь прокручиваю его в голове: дождь, поезд, произносящий мое имя Джереми, его губы, медленно выговаривающие слова: «… обретет ее…» – и тяжесть его ладони на моем плече, когда он мягко отодвинул меня в сторону, чтобы закончить свой путь. Я почувствовала облегчение, узнав о родственной связи Джереми с Артуром, решила, что обо мне ему, должно быть, рассказал отец. О девушке с таким лицом, как мое. И Джереми историю обо мне не забыл. Остается вопрос: что мне делать с историей Джереми? Поведать ее Полу, чтобы он рассказал ее Артуру?

      На девственно белой стене офиса есть черная надпись:

      «ЛЮБАЯ ХОРОШАЯ ИСТОРИЯ ЧЕМ-ТО ЦЕННА».

      В истории Джереми ценности нет, поэтому я не рассказываю ее Полу.

      Артур молчит, погруженный в свою боль, и смотрит, словно раненое животное. Мы не успеваем заговорить, поскольку из своего кабинета выходит Пол. Контраст между двумя мужчинами ошеломляет. Как по мне, так внешность Пола сыграла немалую роль в его карьере. Чего я, разумеется, никогда ему не скажу. В свои сорок он не только красив, как когда-то в юности, но и брутален. Густая светлая шевелюра убрана назад гелем, аккуратная бородка ухожена. В уголках глаз и губ едва заметны возрастные морщинки. Он в прекрасной форме. Пол, как говорится, находится в самом расцвете лет. Рядом с сумеречным Артуром он сияет, точно восходящее солнце, и мне неловко смотреть на них обоих.

      – Арт! – На лбу Пола обозначилась складка. – Как ты?

      И тот, протянув руки, бросается в теплые объятия старого друга. Эта картина привлекает всеобщее внимание. Пол своим телом, как щитом, отгораживает Артура от любопытных взглядов, которые работники офиса не в силах от них отвести. Артур рыдает, и от этого зрелища у меня все внутри переворачивается. Пол воспринимает слезы друга спокойно, поскольку всегда спокоен как слон. Он ведет Артура в свой кабинет. Глянув поверх головы друга, просит принести им обед.

* * *

      «СВО» делит здание с баром, поэтому, возможно, под обедом Пол подразумевал