Другая сестра Беннет. Дженис Хэдлоу

глаза и совсем некстати заметила леди Лукас и свою мать, все еще сидевших в своем укромном уголке склонив друг к другу головы и что-то обсуждая. Смотрели ли они в ее сторону? Мэри не могла сказать наверняка. Ее желудок сжался от страха. Она вглядывалась в мерцающий свет свеч, но не могла рассмотреть их лиц.

      – Быть может, станцуем еще? – Джон Спарроу протянул руку, явно ожидая, что его предложение будет принято.

      – Благодарю вас, сэр, но я не могу… то есть боюсь, я вынуждена отказаться.

      Он помедлил и опустил руку.

      – Но почему нет? Я подумал… подумал…

      Ей было невыносимо видеть его смущенное и разочарованное лицо.

      – Я знаю, знаю, но моя мать… боюсь… – Мэри, наконец, удалось овладеть собой и заговорить внятно: – Мне очень жаль, но я не могу еще раз с вами станцевать. Мне очень это понравилось, правда, но это не может продолжаться. Я убеждена, что и без того этим вечером танцевала достаточно. Простите, но я должна уйти.

      Она вернула ему бокал, и мистер Спарроу остался стоять прямо там, с двумя бокалами в руках, пока Мэри, почти ничего не видя перед собой, уходила в угол, где сидели миссис Беннет и леди Лукас. Несколько горячих слезинок выступили у нее на глазах, но Мэри резко их смахнула. Никто, особенно ее мать, не должен увидеть, что она расстроена.

      Подойдя к миссис Беннет, Мэри сразу поняла, что та крайне недовольна.

      – Где ты пропадала? – спросила она, когда Мэри приблизилась. – Я не видела тебя уже часа два. Лидия сказала мне, что ты танцевала с сыном окулиста! С мальчишкой, который делал для тебя очки! Я сказала, что это не может быть правдой, что даже у тебя, Мэри, хватит ума не ставить меня в такое неловкое положение. Ты же знаешь, его отец держит магазин. У них даже есть колокольчик на двери!

      Мэри решила, что лучше промолчать. Спор лишь привлечет внимание к ее постыдному положению. Вместо этого она встала позади матери, откуда окружающие не могли увидеть ее. Опустив голову, она пригладила свое золотисто-кремового цвета платье. Кто бы ее ни пригласил, она не станет больше танцевать. Время после этого, казалось, тянулось бесконечно. Время Иногда приходили ее сестры, чтобы поболтать с матерью или прыснуться духами. И только Элизабет заметила грустный, угасший взгляд Мэри.

      – Ты в порядке, Мэри? Я видела, как ты танцевала. Кажется, тебе было очень весело. Что-то случилось?

      – Нет, Лиззи, совсем ничего. Я вполне всем довольна.

      – Ты вовсе не выглядишь довольной. Я собираюсь пойти станцевать последний раз, Не хочешь присоединиться?

      – Спасибо, но нет. Я больше не буду танцевать.

      Наконец, когда вся еда была съедена, а все приличное вино выпито, бал подошел к концу. Музыканты заиграли «Боже, храни короля», и слуги принялись задувать свечи.

      Мэри последовала за сестрами в холл, где гости яростно копошились в груде плащей и пальто. На передовой Китти храбро вытаскивала любую одежду, которую ей удавалось узнать.

      – Мэри! Ты тут? Держи свой плащ!

      Китти