Женитьба дядюшки Жиля. Салма Кальк

говорили недобро, ну да они и к серьге в ухе Жанно поначалу попытались прицепиться, одного раза хватило, больше не заикались.

      Мадлен не заметила, что танец закончился. Поняла только, когда её кавалер остановился и, не выпуская её руки, поклонился. Она спешно ответила – ещё подумает, что она совсем деревенщина. Впрочем, про неё пусть что хочет, то и думает. Пока. А вот девочкам уже совсем скоро нужны будут её безупречная репутация и какая-то основа для выхода в свет – там должны знать хотя бы её, Мадлен. Значит… никуда не уезжать, пользоваться добротой Вьевиллей и заводить знакомства?

      – Госпожа Мадлен, дорого бы я дал, чтобы узнать ваши мысли, – улыбался Эскар.

      Довольно хищно улыбался, если уж на то пошло.

      – Они просты, как летний ветер – я думаю о дочерях, и о том, что старшей уже через несколько лет выходить в свет и представляться ко двору.

      – Если ваши дочери унаследовали вашу красоту – то им просто не будет равных, – улыбался Эскар. – Может быть, теперь вы согласитесь прогуляться – хотя бы до фонтана во дворе и обратно? Ваши друзья вскоре вновь получат вас в безраздельное пользование.

      Друзья? У неё? Нет у неё друзей, подумала Мадлен, и поняла – насколько это грустно. У отсутствующего здесь брата – есть, и она сейчас пользуется именно его дружескими связями – на благо себе и девочкам. А у Ангеррана друзей не было. Что он мог дать дочерям? Да ничего.

      Но кажется, она отвлеклась и снова прослушала слова своего кавалера, а он, видимо, принял её молчание за согласие, и уже вывел её из зала во внутренний двор и вёл к фонтану. Сейчас там не было играющих детей, и вообще сгущались сумерки.

      – Вы снова где-то в дебрях ваших мыслей, прекрасная госпожа де Кресси, – говорил он. – Вас совершенно невозможно очаровывать сладкими речами – вы их не слушаете. Может быть, с вами нужно быть откровенным?

      – Будьте любезны, – она насторожилась.

      Слова об откровенности обычно не означали ничего особенно хорошего.

      – Вы очень красивы и вы свободны. За вашей спиной не стоит никакого злого мужа. Вы сама себе хозяйка, и можете сами решать – отвечать ли на предложение мужчины.

      – Предложение? – нахмурилась она.

      Вот ещё не хватало!

      – Я тоже свободен, и я восхищён вами, дорогая госпожа де Кресси. Я готов петь вам оды и дифирамбы, и не только петь – если вы позволите утешить вас в вашем суровом одиночестве. Уверяю вас, я достаточно искусен, чтобы вы быстро забыли вашего неуклюжего мужа – вряд ли он в любви был лучше, чем во всём остальном.

      – Я не понимаю вас, – отрезала Мадлен.

      То есть на самом-то деле она прекрасно всё понимала, но предпочитала, чтобы все вещи были названы своими именами. Чтобы потом никто не мог сказать – ах, я совсем не то имел в виду.

      – Вы не можете быть настолько наивны, прекрасная Мадлен. Или вы наоборот – искушены? Хотите назвать всё прямо? Извольте. Вы прекрасны, и я хочу вас – сейчас. И потом тоже. В идеале – насовсем, но вдруг мы не