Анины рассказы. Анна Субботина

с неприятным визгом, и тут же вдалеке мелькнуло красное пятно, похожее на рубаху Семеныча. При ближайшем рассмотрении мы с облегчением обнаружили, что и Семеныч находился внутри рубахи.

      – Надо было все же линзы надеть, – почему-то шепотом сказала Танька.

      У нас у обеих минус два, и иногда это реально мешает жить и видеть. Я согласно кивнула.

      – Бегу, бегу. Здеся уже. – Семеныч явно подволакивал ногу, что, впрочем, ему не мешало довольно быстро к нам приближаться. – А водочки-то, водочки-то не прихватили?

      – Нет. – Я вынула из кошелька сторублевую купюру. – Вот вам еще сто сверху.

      – Ой, спасибо, девочки, спасибо, красавицы. Денег вам побольше и жениха богатого.

      – Вот, кстати, по поводу жениха, – перебила я поток его наигранной благодарности. – Куда там луч должен падать?

      – Пойдемте, пойдемте. – Семеныч суетливо засеменил вперед. – Вот сюда, вот сюда. Здесь стоим и ждем.

      Мы оказались около довольно старого надгробия, огороженного ржавым забором, традиционного креста на могиле не было. Зато на калитке сидела ворона, и, даже когда мы ее отворили, с места птица не двинулась. Только проводила нас долгим взглядом блестящих черных глаз и без страха встретилась глазами с моими. Мне вдруг почудилось, что я стою перед прилавком в давешнем «Макдоналдсе», и я отвела глаза. Да еще и почувствовала легкий озноб где-то в районе поясницы, что было в высшей степени странно. Я была в довольно плотных джинсах Rock&Republic и кашемировой двойке Loro Piano нежно-розового цвета, а на улице все еще было градусов двадцать. Ворона отпраздновала победу в гляделки громким и неприятным карканьем. Семеныч привычным жестом замахнулся на беспокойную птицу:

      – А ну пошла отсюда, нечистая!

      Ворона неторопливо расправила изрядно ободранный хвост и с явно выраженным чувством собственного достоинства взлетела. Шумно взмахнув крыльями, она переместилась на стоявший неподалеку голый клен, откуда еще раз явственно каркнула три раза.

      Плита, на которой сосредоточилось наше внимание, представляла собой прямоугольный серый камень, где неизвестной мне техникой были выдавлены буквы. Разобрать надпись на плите было непросто. «Померла в 1708-м от Рождества Христова. Нет креста с ней. Доча ея и сынок в скорби великой. Ядвига, Силаевна дочь, Пе́трович». Вокруг заметно потемнело, и я посмотрела в сторону солнца. Его красный полукруг стремительно садился за горизонт, казалось, что никакого последнего луча уже не будет. И тут вечернюю дымку словно прорезали лазером, золотистый лучик света ударился о плиту и уперся в заглавную букву «Я».

      – Вот, смотрите, щас таинство начнется. – Лицо Семеныча приобрело странное выражение, и он принялся непроизвольно потирать руки.

      Тем временем под углом примерно в тридцать градусов от буквы «Я» действительно вылезла светящаяся виртуальная проекция какой-то карты, размером где-то сорок на сорок сантиметров. Центром «карты» я бы условно назвала большую красную точку, рядом с которой значилось «ТрактирЪ», от нее шла синяя виляющая