Невеста палача. Айза Блэк

суку. Не. Пусть живет. За нас двоих. Пусть счастлива будет. Болезненное облегчение по телу проходит. Не со мной, но в безопасности.

      Обещание свое исполнил. И все, что задумал, до конца доведу. А потом. А ни хрена потом… будущего нет для меня. Все там вместе с ней оставил.

      Должен был для всех сдохнуть. И для нее тоже. А не смог. Записку оставил. Чтоб знала сука. Чтоб нить уловила. Зачем? Слабость. Безнадега. Разрывает без нее на куски. А потом вновь себя по частичкам собираю. Что пройти очередной круг ада. Воскресаю, чтобы прожить в пекле еще один день. И не высечь, не выжечь ее из памяти. Въелась в меня намертво. К себе сука пригвоздила.

      – Привет, – вздрагиваю. Малышка стоит, улыбается, смотрит огромными глазищами. Протягивает крохотную ручку, – Давай, знакомиться, – удар под дых. Спазм горло свел. Как дышать забыл.

      Смотрю в направлении ее няньки. Болтает с мамашами. На ребенка даже не смотрит.

      – Тебя не предупреждали, – голос хрипит, еле слова из себя выдавливаю. Сердце на куски разрывается, – Что с незнакомыми людьми, говорить нельзя?

      – Говорили, – кивает, и мордашка еще светлее становится, – Но ты ведь хороший, – дотрагивается до моей руки, в душу смотрит. Демонов моих разгоняется. По углам спрятались шакалы, испугались крохи.

      В сердце надлом. Тысячи ножей вспарывают грудь. Все бы отдал, чтоб моей дочерью была. Только чудес не бывает не в этом долбаном мире. Не моя. Не моя. Реальность молотом по башке бьет. Пытается на место мозги вправить. А у меня тепло по телу, щемящая боль в груди. Словно в реале моя кровь, мое дитя. Хочу обнять, защитить, оберегать. Отцом для нее стать.

      В ней же все от нее. Ее частичка. Ее продолжение. Потому и тянусь. Потому и своей готов признать. И признал. В душе признал. Сердцем принял. И доведу дело до конца. Разберусь с ублюдками, только бы мои девочки в безопасности жили. Чтобы улыбались каждому дню. Чтобы к свету шли. А я тут в гребаной грязи останусь. Где мне и место на дне. У них семья уже. Мне там места нет. И не может быть.

      – Плохой я, – бросаю с грустью. Смотрю в глаза карие, не по-детски взрослые. – Нельзя подходить к чужим. Опасно это, – А няньку им пора сменить. За ребенком не следит курица безмозглая. И это когда еще опасность над ними висит. Что за беспечность?!

      – К тебе можно. Ты не обидишь, – упрямая, как мать.

      Нельзя мне больше около нее околачиваться. А я ничего с собой поделать не могу. Хоть одним глазом глянуть. Представить, что меня папой назовет. Что за ахинею несу. Совсем крышак протекать стал. Умом двинулся окончательно. Рискую. Подставляюсь. Лишь бы дитя увидеть. Ее дитя. Которое на короткое время способно сердце оживить, вновь биться заставить. Хрен с ним, что кровь не моя. Они для меня родные. Мои девочки. Малышки. Мои недоступные. Мои дорогие.

      – Мая, ты где? – нянька опомнилась. – Снова в прятки играешь?

      – Мне пора, папа скоро за нами приедет, – машет мне рукой и убегает. А я валяюсь на земле. Растерзанный последней фразой.

      Есть у нее отец. И другого девочке не надо. И для Елизаветы Петровны я как страшный сон, кошмар прошлого.