Тайна Святой Эльжбеты. Иван Погонин

часть вечера прошла намного веселее. Кухарке все-таки пришлось сбегать еще за одной бутылкой. Генриетта Витольдовна продолжала расспрашивать Осипа Григорьевича, но вопросы задавала уже не в лоб. Узнав, что мать у Тараканова – домовладелица, потенциальная теща, успевшая к этому времени изрядно опьянеть, даже всплакнула.

      – Вы меня должны понять правильно. Я же доченьке своей только добра желаю. Сейчас молодежь какова – выскочат за первого встречного, а потом всю жизнь мучаются.

      – Маман! Ну зачем вы? Мы с Осипом Григорьевичем только друзья.

      – Да я разве против? Дружите на здоровье. Я чувствую, что Осип Григорьевич прекрасный человек!

      Когда он уходил, теща, жестом остановив Настю, вышла вместе с ним в прихожую. Дождавшись, пока кухарка поможет надеть Тараканову пальто и удалится, она взяла надзирателя за пуговицу и заплетающимся языком сказала:

      – Вы знаете, хоть это сейчас и не в моде, но тем не менее я имею классовые предубеждения. Я всегда считала, что крестьянин дворянке – тем более титулованной – не пара. Но познакомившись с вами, я поняла, что ошибалась. Глубоко ошибалась. Вы к нам заходите, молодой человек, заходите как можно чаще. Мы вам всегда рады!

      На улице Тараканов над словами Генриетты Витольдовны задумался. Он подошел к запиравшему на ночь ворота дворнику, сунул ему в руку двугривенный и спросил:

      – Скажи-ка, братец, а кто в седьмом нумере живет?

      – Во как! Сами ходют, а сами не знают? – несмотря на двугривенный, дворник был неприветлив. – Дык баронесса с дочкой. Баронесса фон Клопп.

      Только теперь Тараканов сообразил, что не удосужился узнать Настенькиной фамилии.

* * *

      Сегодняшняя смена начиналась в десять часов вечера и должна была закончиться в 10 утра. Ночью поездов было меньше, чистильщики умудрялись даже поспать. Ни ветра, ни снега не было, но несмотря на начавшийся март, стоял двадцатиградусный мороз. Очистив очередной поезд, Тараканов пошел искать Булгакова.

      Долго искать его не пришлось. Стрелочник, страшно ругаясь, шел ему навстречу. Его новенький полушубок был сильно замаран белой краской.

      – Здрасте, господин стрелочник!

      – Тебе чего?

      – Не надоть ли чем пособить?

      – Не надо. Я сейчас иду вашему сторожу морду бить, он, гад, мне гнилую лестницу подсунул. Я с нее упал и весь краской обрызгался. Вот видишь? Как думаешь, можно краску вывести?

      – Керосином можно попробовать.

      – Почистишь? Впрочем, не надо, я его прачке отнесу, у нее средства всякие есть. А ты вот что сделай: слетай в вагонное депо, попроси у рабочих белой краски. На вот тебе два двугривенных, на один возьмешь краски, а другой себе оставишь. Краску принесешь на одиннадцатый путь. Я в самом его конце буду. Сейчас сторожу вашему морду набью и вернусь. Поживей только сбегай.

      – Одна нога здесь, другая там!

      Пока Тараканов бежал, он понял, куда исчезают вагоны. Купив краски, он отнес ее Булгакову, поблагодарил за заработанные 20 копеек, дождался, пока стрелочник отойдет подальше, и, неслышно