Девушка из JFK. Алекс Тарн

я. – Что будет, если я заблюю тебе этот космический корабль?

      – Куплю новый, – проговорил он, уверенно выворачивая руль. – Слушай, ты не против, если я буду звать тебя Бетти? А то Батшева слишком…

      – …многоотцово… – подсказала я.

      Мики рассмеялся.

      – Слишком архаично и годится только для местного употребления. Зато Бетти везде как родная. И в Европе, и в Штатах.

      – Эк ты куда хватил… – хмыкнула я. – Штаты… Ты, может, не поверишь, но мне никогда не приходилось бывать северней Нетании и западней Тель-Авива. Не подумай только, что я предпочитаю юг или восток. С Индией и Китаем мои дороги тоже не пересекались. У меня и паспорта-то нет. Ну какая из меня Бетти?

      – Теперь все пойдет по-другому!

      Это было что-то новое – как костюм, как «ягуар», как флирт. Мне часто угрожали, но никогда еще ничего не обещали. Меня брали просто так, без обещаний и объяснений. И даже если я ни на секунду не верила в это веселое «по-другому», в самом факте Микиного обещания была несомненная новизна, пусть и не подтвержденная какой-либо надеждой. Когда тебе вот-вот, не сегодня, так завтра, порежут на лохмотья обе щеки, а то и вовсе закопают под дюной, отчего бы не насладиться напоследок красивой иллюзией и поездкой в космическом корабле?

      Машина вырулила на автостраду и понеслась в сторону Тель-Авива. Мики ткнул пальцем в кнопку, и заиграла музыка. «Адон олам». Господин мира.

      «Адон олам… – пел скромный ашкеназский мужской голос, – царил всегда… во тьме времен, до света дней…»

      – А, так ты же у нас Бог… – вспомнила я. – Царишь всегда. Смотри, чего доброго, я поверю и попрошу чего-нибудь.

      Мики рассмеялся.

      – Проси, чего хочешь, Бетти. Бог слушает. Правда, лично я, в отличие от Него, не всесилен. Я – как бы это объяснить – работаю Богом на ограниченном кусочке мира.

      – Ну вот, начинаются отговорки…

      – Но песня и впрямь хорошая… – он прибавил звук. – Послушай. Узи Хитман. Люблю этого певца. Он мне особенно близок…

      «…и Он один, и нет други-их…» – тянул особенно близкий певец.

      Я скептически покачала головой:

      – Слабоват голосок… Ашкеназы не поют, а мучаются. То ли дело Зоар. Знаешь Зоара? Он мне особенно близок. Как наркоман и насильник…

      Мы проехали Глилот и теперь неслись по пустынному в этот час Аялонскому шоссе. Хитман запел что-то другое, и Мики резко убавил звук. Хочет сказать что-то важное, поняла я. Мужчины имеют обыкновение драматизировать такие моменты.

      – Слушай, Бетти, – сказал Мики после небольшой, но внушительной паузы. – Зэвик обрисовал мне твою проблему. Не знаю, где ты прячешься от своего бандита, но, если он тебя ищет, резонно время от времени менять убежище.

      – Поднимайся на следующем выезде, – сказала я.

      Если этот парень на «ягуаре» думал, что я затаю дыхание и вся обращусь в слух, то ошибался. Что такого он может мне сообщить, чего бы я не знала? Что хочет меня трахнуть? Подумаешь, новость…

      Мики кашлянул, привлекая мое