А зори здесь тихие…. Борис Васильев

и начальник отпустил его, пожав на прощание руку и приказав выделить в распоряжение младшего лейтенанта служебную машину.

      Все, казалось бы, уже оставалось за кормой, уже начало отплывать, растворяясь в прошлом, но Ковалев не мог сесть вот так, запросто, в служебную «Волгу» и сказать шоферу: «В управление!» Не мог, потому что, несмотря на слова начальника о последнем параде, все еще продолжал служить, каждой клеточкой ощущая себя частицей огромного и очень ответственного аппарата. И поэтому от начальника он прямехонько потопал к дежурному, которому и доложил, что откомандирован в управление для беседы с товарищем комиссаром.

      – На «Волге» обязательно хочешь ехать? – спросил дежурный.

      – Нет, не обязательно, – сказал старшина. – Все равно.

      – А все равно, так будь другом, отконвоируй задержанную. Ребята, понимаешь, все в отпуске: лето…

      Задержанной оказалась худая, как воробьиха, девчонка лет двадцати с крохотными сережками-слезками в маленьких ушах. На грязном – в пятнах помады, потеках туши и грима – лице свежели яркие пятна синяков и злые, неукротимые глазищи. Короткое ситцевое платье было заляпано грязью, в двух местах разорвано: при движении сверкало загорелое тело и наивные розовые трусики.

      – В парке нашли, – тихо сказал дежурный. – Били ее трое, а кто – молчит.

      – Может, не знает?

      – Знает! – отрезал дежурный. – Знает, кто бил и за что, раз на помощь не звала. Наши ведь случайно на них напоролись, и она же первая заорала: «Валера, беги!»

      – Задержали кого?

      – Нет. Кусты, темень, а тут эта чертовка визжит и кусается. Но обрати внимание: трое, и среди них Валера.

      – Это насчет…

      – Да, да, ограбление пенсионеров Веткиных. Помнишь, что тогда взяли? Ерунду всякую, мелочь, а бухарский ковер, которому цена пол-«москвича», не тронули. Почему?

      – Тяжело с ковром-то…

      – Правильно, Ковалев. А это значит: транспорта у них не было. А женщина, которая той ночью встретила троих с чемоданами, показала, что одного из них другие называли Валерой.

      – Ага!..

      – Вот потому-то мы за эту девчонку и держимся, – сказал дежурный так, будто лично вел следствие. – Это она еще с ночи психованная, а успокоится – колоться начнет, что полешко…

      В связи с таким поручением младший лейтенант Ковалев отбыл на свидание с комиссаром Белоконем в душном кузове зарешеченного газика. Влез он в него, когда задержанная уже сидела возле передней решетки, вцепившись в переплет худыми пальцами с обломанными ногтями. Она искоса, мельком глянула на него и отвернулась, быстро поправив изорванное платьице, чтоб не сверкали трусики. Как ни запрятано было это ее непроизвольное движение, Ковалев отметил его, а отметив, решил непременно доложить об этом следователю: девчонка, которая стесняется старого милиционера, совсем не такая уж распущенная и бывалая, какой изо всех сил старается казаться.

      – Ну, с этой не заскучаешь! – подмигнул шофер, закрывая за ними дверцу согласно инструкции.

      Как положено,