Пращуры русичей. Сергей Жоголь

Этот набег? Ты словно знал…

      Приёмыш не дал договорить. Его лицо переменилось: глаза сузились, рот искривила злая усмешка. Он прошипел:

      – А что бы это изменило? Ты всегда считал меня ничтожным приёмышем. Не желал признать, что я способен заменить тебе павших сыновей.

      Гостомысл отшатнулся. Ему стало не по себе.

      – Я доказал, что чего-то стою, а вот чего теперь стоишь ты, князь? Старый, беспомощный? Думаю, народ сам решит, кто способен им управлять, а кто нет.

      Молодой человек бросил на старика презрительный взгляд, повернулся, и сопровождаемый своими людьми направился восвояси. Многие из тех, кто стоял вокруг последовали за своими спасителями. Гостомысл тяжело вздохнул и побрел прочь: «Любовь народа переменчива. Когда-то эти люди приветствовали меня, а теперь никто из них даже не смотрит в мою сторону. Может, я и впрямь сделал ошибку? Может, приёмыш действительно достоин большего?».

      На телегу швырнули тело.

      – Погоди-ка, – Живан придержал за рукав плюгавого мужичка в драной рубахе. Оба: сотник и князь, принялись разглядывать очередной труп.

      – Этот, кажись мой. Свезите его на городище. По дружинникам отдельную тризну справим, за счёт городской казны, – Живан вопросительно поглядел на князя. Тот кивнул. Плюгавый и двое его помощников лишь пожали плечами. Гостомысл пригнулся:

      – Молодой совсем. Ни пожить, ни повоевать не успел.

      Князь закрыл ладонью опустёвшие глаза мертвеца. Кукша лежал с пробитой грудью, из которой торчал обломок стрелы. В этом бою он принял смерть одним из первых.

      6

      Лучезар метался по комнате:

      – Почему ты не сразу прикончил его!? А если он кому-нибудь расскажет?

      – О чём? – Лейв глядел на хозяина с укором.

      – Он видел вас. Он знает, что вы мои люди и что вы в сговоре с варяжским конунгом!

      – Но там были десятки пленников.

      – Те люди, не знают тебя, а этот… Ты сам сказал ему, кто ты и кто я.

      – Но, ведь этот мальчишка твой…

      – Замолчи!

      Голос Лучезара дрожал, на губах выступила пена. Лейву стало жутко.

      – Я сын княжича, а не какого-то деревенского заморыша, замёрзшего в лесу. Я верю в это, и в это же должны поверить все.

      Лейв не смел возразить. Он стоял в самом углу, в тени, поникший и усталый. Лучезар приблизился и, ухватив старого варяг за плечи, просипел:

      – Ты вернёшься и найдёшь этого парня.

      – Вернутся? Но, куда?

      – Туда, где ты его оставил.

      – В варяжский лагерь? К конунгу?

      Глаза Лейыва округлились. Но когда старик посмотрел в лицо собеседника, он ужаснулся.

      – Да, ты вернёшься, и прикончишь его.

      Лейва не поверил своим ушам. Проникнуть в лагерь врага, разыскать среди десятков пленников того юношу…

      – Я уже стар, – произнёс Лейв неуверенно. – Боюсь, это мне не под силу.

      – Пока Люди Ингельда грабят, они не станут особо охранять пленных. Ты сделал ошибку,