Пращуры русичей. Сергей Жоголь

Даньшин отец, да и помер от холода. Зимой за дровами в лес ушёл и не вернулся. Труп окоченелый в лесу нашли. А в чём причина, что домой не пришёл, так люди и не поняли.

      А вот о матери своей Даньша и вовсе ничего не знал.

      – Померла она, когда тебя рожала, – отвечал хмурый папаша, когда сынишка уж сильно его доставал. Вот и весь сказ.

      После отцовой смерти жизнь Даньшина как-то веселей потекла. У кузнеца двое сынов, да две девки, так что и Даньше место нашлось. Никого не потеснил. Сам Валдай, нечета брату, весёлый мужик, хоть и жёсткий. Приёмыша от детей родных не ничем отличал, ни лаской, ни тумаком отцовским. Словом, всё честь по чести. Рос парень, не зная ни забот, как и все росли. Вот только о своих родителях так ничего и не знал до нужного часу.

      Но всему своё время.

      Как-то раз, подслушал Даньша бабские пересуды. Мол, молчун-молчун, а Даньшина мать-то у Нелюда не первая жена была. Вторую-то он так, без любви в дом привёл, а вот та, первая… Даньша навострил уши. Обидно ему стало, что о матери его так говорят. Бабы продолжали заливаться соловьями. Не всё понял парень, понял лишь, что грустил отец по той первой жене, оттого и руки на себя наложил. А вот что с ней стало? Куда подевалась?

      И засела с тех пор в душе заноза. Долго он смурой ходил, всё из рук валилось, ни одно дело не спорилось. Кузнец по первой бранился, а потом понял, что не так, да и рассказал парню всю правду. Чай не маленький уже – двенадцать годков исполнилось.

      – Невеей её звали, полюбовницу бати твоего. Мы тогда с соседями враждовали, с куршами. Отец твой из похода её привёл, полонянкой. Красивая баба была, хоть и дикая. Посилились они вдвоём в маленьком домишке, на самом отшибе, да так и жили, держась особняком. Жили парою, пока не народился у них младенец.

      Даньша слушал дядьку с раскрытым ртом.

      Не любили Невею люди, чужая и есть чужая, да ещё с таким мужем, от которого и слова не вытянешь. Да и она сама никого не жаловала. На всех как на зверей смотрела. А как родила ребёнка, так она не только на соседей, но и на мужа озлобилась. Лишь мальчика своего любила, души в нём не чаяла, баловала как могла. На мужа кричит, всем попрекает, а тот, молчун он и есть молчун, ни слова в ответ, всё терпел.

      – Отец-то твой мне одному признался, что непростого роду та Невея была. Ну, я, да ладно. Тебе тоже скажу, – с важным видом сообщил Валдай. – Из племенной знати она, дочка княжья. Потому-то видно и не жилось ей средь люда простого. Ну, а потом пропала она, исчезла враз вместе с ребёнком. В ту пору в поселении дружинники новгородские останавливались. Может они Невею умыкнули, а может сама сбежала к куршам своим.

      На этом кузнец и закончил свой рассказ.

      – А про мать-то мою скажи. Она-то кто была? – дрожащим голоском пролепетал Даньша.

      – А что мать? Простая девка. Вон там дом их стоял, – кузнец указал на оголённый пустырь. – Сгорела их хата, вместе со всей семьёй. Мать твоя только и выжила. Нелюд её из пламени бездыханную вытащил, так она к нему и привязалась. Другой бы