Лекции по истории западной философии Нового времени. Сергей Чухлеб

не обдуманно и едва ли согласуется с самим словом. Ибо древностью следует почитать престарелость и великий возраст мира, а это должно отнести к нашим временам, а не к более молодому возрасту мира, который был у древних». (1. Т. 2. С. 45–46).

      Впрочем, отвергая слепую доверчивость к древним авторитетам, Бэкон предостерегает и от легкомысленного принятия нового лишь потому, что оно новое и от неразумного пренебрежения старым лишь потому, что оно старое. Критерием истины не должны быть ни древность, ни новизна, но один лишь опыт.

      «Одни умы склонны к почитанию древности, другие увлечены любовью к новизне. Но немногие могут соблюсти такую меру, чтобы и не отбрасывать то, что справедливо установлено древними, и не пренебречь тем, что верно предложено новыми. Это наносит большой ущерб философии и наукам, ибо это скорее следствие увлечения древним и новым, а не суждения о них. Истину же надо искать не в удачливости какого-либо времени, которая непостоянна, а в свете опыта природы, который вечен». (1. Т. 2. С. 24).

      Размышления Бэкона о древности и новизне весьма примечательны. Мы видим, как в Новое время история ускоряет свой бег, и это ускорение находит все большее отражение в текстах философов. Напомню, что аграрные общества не знакомы с понятием «прогресс», ибо им почти неведомы какие-либо новшества в жизни общества. Если эти новшества и случались, то они возникали с таким гигантским временным интервалом, что просто не провоцировали умы к созданию идеи прогресса. Чаще всего эти новшества были лишь заимствованиями у других народов и воспринимались в статусе мудрости и искусства соседей.

      Ускорение и интенсификация технического прогресса в Европе поначалу также не воспринимались в качестве вторжения Нового. Многие европейские мыслители, не желая признавать это вторжение, были склонны проецировать новации в прошлое: «Порох был важным аргументом в диспутах ученых Возрождения о том, являются ли все новые знания лишь «возрожденной» античной мудростью или век нынешний также способен на оригинальные открытия. Новый источник энергии служил убедительным аргументом в пользу модернистов. Кое-кто утверждал, что древние тоже должны были знать порох, что его использовали уже при осаде Трои.

      Где же тогда орудийные амбразуры в стенах античных крепостей? – ехидно вопрошали скептики. В результате прогрессивные умы, для которых порох был символом новой эпохи, выигрывали спор вчистую». (25. С. 116).

      Как видим, ко времени Бекона факт достаточно явственных и масштабных новаций уже стал очевидным. Бекон уже различает сторонников нового и сторонников старого – мы бы сейчас сказали: прогрессистов и консерваторов. Более того, в своих «Опытах» философ специально поместил небольшое эссе «О новшествах».

      В нем среди прочего он пишет:

      «Правда, что вошло в обычай, быть может и дурно, зато ладно пригнано одно к другому; что долго было вместе, пришло между собой как бы в некое согласие; тогда как новое не так-то легко приспособить: оно хоть