Между Мирами. Андрей Валерьевич Степанов

подумал, что вы настолько буквально поймете мои просьбы! Молодой человек! Вы хоть понимаете, что вы натворили?!

      Я растерялся и никак не мог взять в толк, о чем мне говорит Григорий Авдеевич, поэтому тупо молчал в ожидании продолжения разговора. Профессор же просто полыхал от ярости.

      – Нет, я все понимаю, молодость, гормоны… но чтобы так! Так быстро!

      – Честное слово, я не знаю, о чем вы!

      – Я нашел возле вашей кровати! – воскликнул профессор и замолчал, но я видел, как усердно он старается подобрать слова. Подсказывать ему я не собирался, хотя догадывался, о чем он может говорить. – Нашел… Их!

      Я уже думал, что он сейчас как фокусник вытащит «их» из кармана, но он гневно смотрел на меня и ничего более не делал. Но надо было как-то оправдаться. Меня начала мучить совесть, совершенно внезапно.

      В любое другое время и любому другому человеку я бы мог соврать все что угодно. Что вещица попала случайно, что комната не моя – ведь в теории принцесса должна была спать в отдельной комнате!

      Но профессору я соврать не мог. И я уже, скрепя сердце, приготовился открыть ему свой секрет. В этот момент из ванной вышел Павел, вытирая голову полотенцем:

      – Что тут происходит? – он помолчал пару секунд. – В чем провинился этот студент? – спросил он профессора.

      – Нет-нет, ничего такого, – Подбельский смущенно улыбнулся и даже как будто бы немного отступил назад. – Это наши с ним дела. Не стоит вмешиваться.

      – Я по вашим лицам вижу, что речь не только о студенте. Что случилось?

      – В интересах чести Анны-Марии я вынужден молчать! – с гордостью заявил Подбельский, чем немало меня позабавил.

      – Мы все здесь действуем в интересах принцессы и императорского дома, – вдруг прогремел Трубецкой. – Вы что, в одиночку ее защищать решили?

      – Нет, но… – как-то сразу увял профессор, – я ведь…

      – Сейчас же говорите, о чем шла речь!

      – Хорошо-хорошо! Только вот надо как-то помягче.

      Трубецкой приподнял бровь и повернулся ко мне. Я не выдержал.

      – Я переспал с принцессой, – прозвучал простой и прямой ответ.

      – Фу, как грубо, – поморщился Подбельский.

      Шпион изменился в лице и расхохотался. Профессор же недоумевал, сердился и выглядел растерянный одновременно.

      – Что с того, если у обоих там зудит? – спросил Трубецкой в лоб старика профессора, закончив смеяться. – Это страшная тайна для ее отца. И если вы намерены ее раскрыть, – он оборвал фразу на полуслове, чтобы угроза звучала более явно, а потом незаметно подмигнул мне.

      – Нет… что вы… Да почему я оправдываюсь в конце концов! – собрался наконец Подбельский. – Я не собираюсь перед вами оправдываться! Я… Черт возьми, я же вас учил!

      – А, вспомнили, – мирно улыбнулся шпион.

      – И я не планировал ничего рассказывать ее отцу. Доносы писать? Увольте! – профессора уже было не остановить, впрочем, никто и не пытался. – Но то, что они сделали… Это возмутительно.

      – Что именно вас возмущает, Григорь Авдеич?

      – То,