Былины в стихах. Игнатий Ивановский

e>

      Исцеление Ильи Муромца

      На влажных полях раскричались грачи,

      Теплом по-весеннему веет.

      Илья всё сидит, всё не слезет с печи:

      Ногами-то он не владеет.

      А к дому его невзначай подошли

      Три старца, седые калики.

      Одежда у старцев в дорожной пыли,

      Обветрены смуглые лики.

      Не ближняя, видно, дорога была,

      И солнце палило, и буря секла.

      Стучатся калики и входят в избу,

      Напиться воды они просят.

      Илья отвечает: «Я слаб на ходьбу,

      И рад бы, да ноги не носят.

      Работают в поле отец мой и мать,

      Во мне же ни силы, ни прыти.

      Никак мне не встать и ковша не поднять,

      Вы зла на меня не держите.

      Уж тридцать годов я с печи не схожу,

      С тех пор, как родился, сижу да сижу.»

      Калики Илье: «Хоть и больше сиди,

      Напрасно лишь время протянешь.

      А все твои хвори теперь позади:

      И ковш ты поднимешь, и встанешь.»

      Илья попытался – и вправду встает,

      Ступает в смущеньи великом

      И ковш наполняет, и пить подает

      Премудрым и нищим каликам.

      А те: «Родниковая, видно, вода.

      А ну, зачерпни-ка, твоя череда.»

      И сразу Илье захотелось питья.

      С охотой он ковш осушает.

      «Скажи-ка, что чувствуешь ныне, Илья?» —

      Калики его вопрошают.

      «Могучая сила во мне поднялась,

      И в землю кольцо бы я вправил,

      Потуже бы взялся, напрягся бы всласть

      И набок бы землю поставил.»

      «А ну-ка, еще зачерпни да испей,

      Опять нам расскажешь о силе своей.»

      И снова Илье захотелось питья,

      И ковш он до дна осушает.

      «Скажи-ка, что чувствуешь ныне, Илья?» —

      Калики его вопрошают.

      «А ныне уменьшилась сила во мне,

      Примерно сказать, вполовину.

      Оно хоть и грузно рукам и спине,

      Земли я, пожалуй, не сдвину.»

      «Ну что же, надейся на силу свою,

      Не писана смерть тебе в ратном бою.

      Купи жеребенка породы простой,

      Какой бы он ни был ледащий.

      Пусть кормится вдоволь пшеном и сытой,

      Да в росах валяется чаще.

      А станет конем – и отправишься в путь

      Навстречу трудам и заботам.

      Удары враждебные примешь на грудь,

      Заступником будешь сиротам.

      А что мы сказали, запомни», – и вмиг

      Не стало премудрых и нищих калик.

      Забыл тут Илья про волненье и страх

      И новой доверился доле.

      Спешит он на резвых и сильных ногах

      К родителям в дальнее поле.

      На радостях плачут и мать, и отец:

      «Да как ты, Илюша, да что ты?»

      Илья отвечает: «Сиденью конец,

      По силе ищу я работы.

      Вы, батюшка с матушкой, сядьте пока,

      Я место под пашню расчищу слегка.»

      И ну корчевать вековые дубы,

      На свет выворачивать корни!

      Сначала растут земляные горбы,

      Невидимой силе покорны,

      Потом вылезает вся прорва корней,

      А дуб, как былинку, шатает.

      Он кроной кивает, трещит все сильней

      И разом на воздух взлетает.

      И скоро от места недолгой борьбы

      Уже далеко отступили дубы.

      И вот жеребенка породы простой

      Илья сторговал у проезжих.

      Кормил его вдоволь пшеном и сытой

      И в росах выгуливал свежих.

      Отвел к кузнецу на четвертом году,

      Подковы с шипами поставил,

      С набором серебряным справил узду,

      Поводья шелковые справил,

      Простился с родными и, чуть рассвело,

      В черкасское сел боевое седло.

      Понес его конь, удилами звеня,

      То лесом, то пустошью голой.

      Он между ушами коснулся коня,

      Дотронулся плетью тяжелой,

      И конь рассердился, и прянул он ввысь,

      И грозно земля содрогнулась.

      Леса под копытами прочь понеслись,

      Река от испуга всплеснулась,

      И долго