Изнаночные швы времени. Иван Слепцов

была оборудована небольшая кухонная зона. В центре зала располагался полукруглый блок рабочих мест, напоминающий штаб небольшого воинского соединения или фермерский офис крупного скотоводческого хозяйства.

      Впрочем, сейчас зал освещала всего пара небольших плафонов, выхватывавших из сумрака только Нормана и Квиру. Она рассматривала его, а Андрей – ее. У Квиры была красивая привычка не одергивать короткое платье, если вдруг рука случайно упадет на подол, а наоборот чуть подтягивать его кверху. За шестьдесят четыре года своей сознательной жизни Андрей видел такое изумительное чудо только в исполнении двух женщин – Квиры и своей старшей дочери Лизы, когда та привезла к нему в парижскую квартиру будущего мужа. Его звали Петер Дюбуа, и был он наследником Луи-Филиппа Орлеанского, гражданина Эгалите21 и короля французов в 1830—1848 годах. Ради такого случая – не из-за аристократичности своего друга, конечно, а из-за замужества – она решила надеть платье, хотя обычной ее одеждой были майки, футболки и джинсы. Получилось очень мило.

      – Согласилась, да, – наконец ответил он. – Пришлось, конечно, извиниться за тот случай. Свалил все на организационную неразбериху. Переходный период там, то да се. На будущее кое-чего пообещал.

      – Поверила?

      – Нет, конечно, – Андрей усмехнулся. – Она ж умная женщина. Но получить за семьдесят миллионов долларов экспедицию, которую в обычных условиях пришлось бы покупать за триста, – отличная сделка.

      – Они же изначально хотели ведь из Неврюева войска за всем наблюдать, – вспомнила Квира. – Или это не принципиально?

      – Нет, – Андрей покачал головой. – Это не важно. Безопаснее, конечно, с монголами идти, но Норман сказал, что ему в принципе все равно, но с ними было бы противно. Поэтому наш вариант всех устроил. Будем отправлять группу на базу в Мещере.

      – А кто этот Норман?

      Андрей почувствовал, что этот вопрос Квира хотела задать раньше.

      – Родился у нас. Когда ему было пять лет, они с матерью переехали в Англию, к его отцу. В школу он ходил там, высшее образование получать вернулся в Москву. Три курса на истфаке МГУ, потом перешел в Сорбонну, там защищал кандидатскую по ранней истории Киевского княжества. Она оказалась весьма и весьма хороша, первая премия на каком-то конкурсе, и Мария пригласила его поработать в России, – Андрей коротко пересказал справку, которую ему переслали накануне вечером, и добавил от себя то, чего там не было: – И нашим обузой быть не должен. Мария мне сказала, что он очень хорошо подготовлен физически.

      «Да уж, – подумала Квира, пытаясь представить, сколько ее ладошек нужно, чтобы обхватить бицепс Нормана. – Я бы даже сказала, отлично подготовлен».

      Потом Андрей еще довольно долго, прохаживаясь туда-сюда, рассказывал, как они уточняли с Марией детали маршрута и как выдумали легенду для Олега и его группы, чтобы их дружелюбно встретили при дворе великого

21

Фамилию Эгалите (франц. – равенство) после Великой французской революции (1789—1799) приняли два представителя правящего дома Бурбонов – герцог Орлеанский Луи-Филипп-Жозеф и его сын, герцог Шартрский Луи-Филипп. Так они, убежденные либералы, продемонстрировали свой разрыв с традициями феодальной аристократии.