Господа офицеры. Борис Васильев

как у вашего Любчо, больше подходит девице, чем воину.

      Парни неожиданно расхохотались. Они смеялись так искренне, что Олексин не выдержал и тоже заулыбался.

      – Ну и глаз у тебя, командир! – весело кричал Кирчо.

      Вернулись Стоян и Любчо. Ординарец был красен как маков цвет и прятал глаза.

      – Любчо, командир интересуется, почему ты без усов! – крикнул Митко.

      – Хватит, – строго оборвал Стоян. – Кажется, к нам идут.

      К ним приближались Совримович и Бранко. Подойдя к Олексину, Совримович щелкнул каблуками:

      – Честь имею явиться, поручик. Назначен вашим помощником. А это наш проводник.

      Обе новости чрезвычайно обрадовали Гавриила: он привык к Бранко, а то, что серб добровольно вызвался идти с ними, Олексину было понятно – он помнил дорожную встречу. А Совримович уже побывал в деле, в прямом смысле понюхал пороху, и поручик очень надеялся на его боевой опыт. Конечно, болгары тоже были боевыми ребятами, но опыту кадрового офицера Олексин все же доверял больше, чем партизанским навыкам повстанцев.

      Они отправились получать оружие, и Совримович, используя знакомства и недавнюю службу в штабе, сумел добиться новеньких магазинных винтовок «пиподи-мартини». Болгары брали их в руки с почти благоговейным восторгом.

      – Мне бы эту магазинку в апреле! – вздыхал Кирчо. – Поплясали бы у меня турки.

      Поручив продовольственные дела Стояну и отрядив ему в помощь Захара, Олексин с Совримовичем и Бранко до вечера обсуждали предстоящий маршрут, искали укрытые от внезапных кавалерийских налетов ночевки. Совримович тоже опасался черкесских клинков, тоже советовал быть осторожнее:

      – Тактика у них старая, Олексин: набег. Любят атаковать из укрытий, внезапно. Стреляют, как правило, неважно, но шашками владеют отменно. Если не удержимся – сомнут и вырежут. Узнайте у Монтеверде, что слышно о черкесах.

      Вечером Гавриил спросил об этом у помощника начальника штаба. Монтеверде очень удивился:

      – Какие черкесы, поручик? Черкесы, абреки – это у вас от кавказских рассказов. Лермонтовым зачитывались?

      – Однако болгары уверяют…

      – Болгары путают, – перебил полковник. – Да, башибузуки кое-где, возможно, просочились, но черкесы… Слышите, Истомин?

      – Это нонсенс, Олексин, – пожал плечами штабс-капитан. – У ваших приятелей болгар черкесская паника, уверяю вас.

      Получив подробное разъяснение предполагаемой операции, поручик распрощался с Монтеверде и Истоминым. Штабс-капитан придержал руку:

      – У турок, по нашим сведениям, нет кавалерии вообще. Так что с Богом, Олексин.

      Несколько успокоенный этими заверениями, поручик не стал заходить к Совримовичу. Было уже поздно, на рассвете предстояло выступление, и он прямо пошел к себе. Ночь была тихой и звездной. Выйдя из душной комнаты, поручик с наслаждением вдохнул полной грудью и подумал, что пока ему – тьфу, тьфу! – везет и, кто знает, может быть, по возвращении на родину и на его груди сверкнет Таковский крест… Он тут же постарался изгнать из головы тщеславные мысли,