Волк равнин. Повелители стрел. Конн Иггульден

почувствовала неладное, как только мальчики вернулись в лагерь. Хасар и Тэмуге были рядом с ней, малышка Тэмулун лежала на тряпках у костра. Оэлун медленно поднялась с колен, на ее исхудавшем лице появился страх. Тэмучжин подошел поближе, и она, заметив лук Бектера, оцепенела. Ни Тэмучжин, ни Хачиун не смотрели ей в глаза, а когда она наконец обрела голос, он звучал не громче шепота.

      – Где ваш брат? – спросила она.

      Хачиун уперся взглядом в землю, не в силах ответить. Она шагнула вперед, Тэмучжин поднял голову и сглотнул застрявший в горле ком.

      – Он крал еду… утаивал ее для себя… – начал было он.

      Испустив бешеный вопль, Оэлун ударила его по лицу так, что у него голова откинулась в сторону.

      – Где твой брат?! – завизжала она. – Где мой сын?

      Из носа в рот потекла кровь, и Тэмучжин был вынужден сплюнуть. Он обнажил окровавленные зубы и с мукой посмотрел на мать.

      – Он мертв, – отрезал он.

      Больше Тэмучжин ничего не мог сказать. Оэлун снова ударила его, затем еще и еще, пока он не согнулся и не шагнул назад. Она преследовала его, беспомощно размахивая руками, не в силах сдержать боль.

      – Ты убил его?! – вопила она. – Что же ты за тварь такая!

      Тэмучжин пытался удержать ее, но она была слишком сильна, и удары градом сыпались на его голову и плечи.

      – Перестань бить его! Пожалуйста! – завопил Тэмуге.

      Но Оэлун не слышала его. В ее ушах стучала кровь, грудь была готова лопнуть от бешенства и ужаса. Она приперла Тэмучжина к дереву, схватила за плечи и затрясла с такой яростью, что у него замоталась голова.

      – Ты что, и его убить хочешь? – кричал Хачиун, пытаясь оттащить мать.

      Вырвав края халата из его рук, она схватила Тэмучжина за длинные волосы, запрокинув его голову так, чтобы он смотрел ей в глаза.

      – Ты родился с комком крови в руке, со смертью! Я говорила твоему отцу, что ты принесешь беду, но он был слеп!

      Она и сама ничего не видела сквозь слезы, а ее пальцы, словно когти, вцепились в волосы Тэмучжина.

      – Он утаивал еду от всех нас, обрекал на голодную смерть! – рявкнул он. – Обрекал на голод тебя! – И расплакался, чувствуя себя таким одиноким, как никогда еще в жизни.

      Оэлун посмотрела на него, как на чумного, и прошептала:

      – Ты лишил меня сына, моего мальчика.

      Устремив пронзительный взгляд на Тэмучжина, она протянула руку к его лицу, и перед глазами его дрожали сломанные ногти матери. Мгновение ужаса, ожидания, что она вот-вот набросится на него, длилось целую вечность.

      Силы покинули ее так же внезапно, как и пришли. Она безвольно упала на землю. Тэмучжин еле держался на ногах, дрожа от пережитого. Его вырвало желтой едкой жидкостью.

      Отойдя на несколько шагов от лежащей на земле матери, он обернулся и увидел, что братья пристально на него смотрят, и яростно заорал на них:

      – Он жрал жирных сурков, пока мы умирали от голода! И убить его было правильно! Думаете, долго вы протянули бы, если он жрал и часть вашей добычи, кроме