Чем чёрт не шутит. Том 2. Георгий Павлович Синайский

оппоненту! Теплота этих чувств, всё более увеличивалась, они буквально клокотали закипающей ненавистью в его груди, но, по мере испарения бурных эмоций, через испарину, Ильичу удалось взять себя в руки, хотя и основательно обжегшись, и ошпарившись. Скорчив презрительную мину, грозящую, однако, взорваться, при очередном неосторожном шаге его оппонента, Ильич процитировал перевод стиха поэта Ювенала: «Рок даёт царства рабам, доставляет пленным триумфы. Впрочем, счастливец такой реже белой вороны бывает», и добавил: – А ты, белый ворон из «чёрного воронка», можно сказать, что и Фортуну обокрал! А ведь тебе, по закону, где-нибудь в Лефортово или Крестах на нарах должно царствовать! Га-га-га-га!!! – взорвался всё же он, нервным смехом.

      – Не каркай и не гогочи! Небось, вообразил себя важным гусем, и прибыл Рим спасать?! Мечты и думы твои – индюшачьи, а желания – хамелеоньи! Вот и фамилию себе, для прикрытия, ныне взял себе белую, ибо привык своё чёрное выдавать за белое, а чужое белое за чёрное, это, по сути, тоже, что выдавать кровавое за прекрасное! Да, скорее генерала Краснова можно назвать красным, в значении большого количества пролитой им народной крови, сопоставимым с количеством народной крови пролитой героями РККА, чем тебя назвать белым и пушистым! Батя твой в благородные дворяне сумел выйти, а ты из кровавой политической грязи не в благородные князи, так в кровавые вожди вылез было, но недаром про таких, как ты, в Писании сказано: «ибо прах ты и в прах возвратишься»! – парировал его наскоки Яков.

      – Я, как птица Феникс, сгораю и возрождаюсь, вновь, из пепла, ещё более могущественным и прекрасным! – многозначительно, возразил Ильич.

      – А сам-то больше похож на жареного цыплёнка табака, и дело твоё – табак! – с убеждённостью истинного гурмана, заметил Яков, предъявив, в качестве весомого аргумента, свой кулак.

      Опасаясь, как бы Яков не «дал ему прикурить», «держащий кукиш в кармане», Ильич, хотя и о других его карманах нельзя было сказать, что там «не было ни шиша», решил перевести разговор, с трагической для него темы, на трагикомическую: – Вот чёрт-то попутал, и витки спиралей, в развитии наших жизней, опять схлестнулись-переплелись! Дежавю и реинкарнации здесь отдыхают! Мы, помнится, встречались с тобой ещё до встречи в лесу! 19 января 1919 года, ты тормознул мой роллс-ройс «Серебряный дух» на Сокольническом шоссе! Взял, так сказать, меня с шофёром, на гоп-стоп, и забрал у меня пропуск в Кремль, браунинг и автомобиль. А в январском лесу 1924 года, похитил даже мою личность!

      – Свою личность ты сам хотел передать мне, правда, в другом качестве, потому-то и устроил дикую охоту на меня, со всей своей чекистской псарней, вот мы и повстречались, тогда, на твоей охоте, пусть и не в городских джунглях, и не на большой дороге, так в лесу! А в лесу, как говорят, и медведь – Архимандрит! А на тебе столько кроваво-грязных грехов, что тебе их только кабан отпустить не побрезговал! Этот кабан не чета кабану убитому Мелеагром, из-за того кабана возникла