Аромат морозной вишни. Егор Алексеевич Громов

Есть два варианта: либо Англичане уходили лучше, либо просто из-за красоты звучания.

      Учитывая, что моя ненаглядная, судя по инициалам, явная англо-саксонка, не могу не согласиться, что способность красиво уйти в ней развита максимально сильно – ровно также, как и способность быть сукой, не уважающей чужую собственность.

      Улики

      Эль Кюль Пуаро и Шерлок Холмс где – то проебались, поэтому единственное, что нашло следствие:

      – Пропуск в общежитие.

      – Клок волос на расчёске.

      – Предположительно следы ДНК на надкусанном в холодильнике огурце (и мог бы я сказать, что надкусил я, но я не пихаю себе в рот ничего свеже-выращенного, поскольку оно сразу нарушает моё пищеварение).

      – Странный ментоловый запах на простынях.

      Рейс 1238

      ГРОМКОГОВОРИТЕЛЬ: Рейс RT 1238, Санкт Петербург – Москва, просьба пройти на посадку.

      – Ой бля! – крикнул я и подорвался с сидушки. Не очень хотелось опоздать на рейс, поэтому я бежал те 20-ть метров словно олимпиец; на месте где был только-что помыт пол, я даже успел немного почувствовать себя камнем в составе сборной по кёрлингу, чуть не оторвав свою подошву от креплений мятых сандалий, которые я прикупил на случай солнечных дней: они были давно забыты и поэтому в толстом слое пыли, ровно, как и мои гавайские шорты с рубашкой, купленные для несостоявшегося прошлогоднего отпуска; конечно лечу не на карибские острова, но и на контрасте с Питером, погода в Москве достаточно карибская.

      Успев, ровно перед последним предупреждением о скором взлёте, я всучил в руку билет бортпроводнику. Пересилив себя и сказав: «Спасибо», я взошёл на борт – еле втолкался на борт. В проходе, не смотря на опоздание, было тесновато: в проёмах между креслами столпились люди с ручным багажом, которых, видимо, объединили со всех рейсов в один – толи они все возят фарфор, толи у среднего русского человека появились ценности намного больше, чем шкафной сервиз.

      Как всегда, от меж-городских рейсов внутри страны нельзя было ожидать ничего хорошего: были ущербными, самолёты тряслись как консервные банки, синие чехлы, кресла, которые не меняли также долго, как и отношение к сервису; ведь у нас как всегда – хорошо мы делаем только во время олимпиад и чемпионатов мира по футболу, когда наплыв иностранных туристов просто колоссальный, ведь не хочется упасть в грязь лицом перед чужаками – а на внутреннюю рожу никто, никогда не смотрит.

      Единственное удовольствие – это барбарисовые конфетки, которые дают в самолётах. Сразу вспоминается детство, как мы летели с родителями за границу: самолёт взлетал, и я набивал рот леденцами и сосал, чтобы сблевануть не от набора высоты и давления, а от передозировки сахаром. Сейчас конечно, слово барбарис является вымирающим, и многие уже не знают, что это: фрукт, ягода или вовсе растение.

      Мой самолёт тихонько поднимался в небо – там давно я не был. За бортом немного дует, а внутри сероватые – изначально белые