Последний Кот в сапогах. Ольга Батлер

Полчас!

      – Ура! Таня, идем! – возликовала Майка.

      Растопырив руки и сделав два шага навстречу своей бабушке, она изобразила коротенький испанский танец, похожий на движения матадора перед быком.

      – Ля-ля-а, риори-ита!

      Ее голова была гордо запрокинута, грудь выпячена. Она так грациозно танцевала, что Таня вдруг поняла: Майя станет красавицей, когда повзрослеет.

      – Вот мэтичара[3] растет, – проворчала Манана. Возможно, она хотела осудить внучку за излишнее кокетство, но почему-то только тепло было в ее голосе и только гордость в глазах…

      – Татьяна Петровна!

      Вместо Мананы и Майки в коридоре снова стояла соседка.

      У нее в руках были осколки чайника.

      – Может, скорую вызвать?

      – Нет-нет, спасибо, уже проходит. Я справлюсь…

      – Я справлюсь, – тихонько пообещала самой себе Татьяна Петровна на кухне, пока мыла чашки. Ей совсем не хотелось говорить с Петенькой о грустном. Но если она не поделится сейчас воспоминаниями, они исчезнут навсегда после ее смерти. Значит, время пришло. Тем более мальчик сам попросил.

      – Все будет нормально, – убеждала себя баба Таня, когда шла обратно по коридору. – Да.

      У этого коридора тоже была своя память. Вот Обиженный Сундук в углу. До войны жильцы их коммуналки переживали на нем свои огорчения. Когда вся семья ютится в одной комнате и вспыхивает ссора, то вынести обиду, хлопнув дверью, можно было только в коридор. На сундуке сиживали и рыдающая Майка, и ее маленький брат, и Богдановичи по очереди: то старая Ксения Кирилловна, то тетя Шура. Колины бабушка и мать часто ссорились между собой.

      Вернувшись в комнату, баба Таня спросила внука:

      – Ты на самом деле хочешь узнать?

      – Что?

      – Про кота.

      – Что Вы сказали? – не понял он, вынимая наушники из ушей.

      – Ну вот, теперь ты ничего не слышишь, – усмехнулась она, но повторила вопрос.

      – Конечно, хочу! – особо не задумываясь, кивнул мальчик. Он даже не остановил игру.

      – Тогда отложи мобильник и садись рядом.

      Баба Таня тяжело опустилась на диван, и Петя наконец понял, что историю, которую она собралась рассказать, ей придется доставать из самой глубины своего больного сердца:

      – Рыжика мы нашли во дворе, играли там с Майкой. Он совсем крошечным был, когда я его принесла домой. Так совпало, что моя мама отмечала день рождения и все соседи сфотографировались на память.

      Татьяна Петровна попросила внука достать фотоальбом из буфета:

      – В левом углу должен стоять, бархатный такой, красный. Только пузырьки мои не разбей.

      Приоткрыв застекленную дверцу, Петя почувствовал запах старых духов и корвалола. Осторожно, не касаясь локтем склянок с лекарствами, он вытащил альбом и снова уселся рядом с бабушкой. Баба Таня раскрыла тяжелые страницы, начала перебирать фотографии, которые лежали между ними.

      – Посмотри, здесь Рыжик взрослый, – она передала Пете снимок, где кот с разорванным ухом сидел на широком подоконнике

3

Кокетка (груз.)