Харка, сын вождя. Лизелотта Вельскопф-Генрих

дней, – прервал его мысли отец. – Если чужой человек не погиб в пещере, он постарается выбраться наружу. Но ты ведь знаешь: мы должны покинуть стойбище и отправиться на поиски бизонов, и мне как военному вождю надлежит вести людей. Я не могу остаться здесь. Придется прислать сюда воина, чтобы тот наблюдал за водопадом. Потом он найдет нас по следам. Беги к стойбищу и передай Белому Бизону все, что я сказал тебе. Я буду здесь, пока меня не сменят. Ты понял меня?

      Харка пустился в путь. Несмотря на усталость, он был слишком возбужден, чтобы осознавать это, и легко помчался вниз по склону в сторону стойбища. Его не переставал мучить вопрос: зачем отец водил его ночью в пещеру? Какую тайну он хотел ему открыть? Из-за встречи с чужаком все пошло не так, как он предполагал, и тайна, в которую Маттотаупа собирался посвятить своего сына в последнюю ночь на родине предков, так и осталась тайной. Томясь догадками и предчувствиями, Харка наконец достиг стойбища, которое покинул на закате вчерашнего дня.

      Круглые остроконечные вигвамы из выделанных шкур стояли на обширной лесной поляне у реки. Жилища шамана, военного вождя и вождя мирного времени, а также вигвам, предназначенный для совета старейшин, были украшены магическими знаками, нарисованными яркими красками, которые индейцы искусно изготавливали из разных минералов. Вигвам Маттотаупы выделялся изображениями больших четырехугольников. Тяжелые кожаные стены освещало солнце. Мать Харки откинула полы шатра с восточной стороны, отвязав их от вбитых в землю кольев, и внутрь хлынули воздух и свет. Харка увидел очаг посреди отцовского жилища, вертикальную струю дыма над ним и глиняную посуду. У очага сидела бабушка и шила одежду. Десятилетняя сестра и девятилетний брат Харки внимательно следили за ее ловкими пальцами. Мать перед входом занялась свежеванием зайца. Харка только теперь почувствовал, как сильно он проголодался; уже несколько недель все жили впроголодь, но он совладал с собой. Ему нужно было выполнить приказ отца, и он сразу направился в соседнее жилище, к Белому Бизону.

      Вигвам вождя был закрыт. Как и все последние дни. Вождь был болен. Не помогали даже заклинания шамана. Белый Бизон таял на глазах, хотя на теле его не было ран. Харке становилось не по себе при мысли о невидимой смерти, изнутри вгрызавшейся в плоть вождя. Из соседнего вигвама, разрисованного змеями и Гром-Птицами, в котором жил шаман, послышались глухие заклинания, и мальчик поднес руку к губам, чтобы тихо обратиться к Вакан-Танке[3], Великой Тайне, непостижимой и незримой, окружавшей и наполнявшей все, что он видел и слышал.

      Собравшись с духом, он вошел в вигвам Белого Бизона.

      Внутри царил полумрак. В глубине жилища тихо и как будто безучастно сидела женщина, сложив руки на коленях. Похожее на кимоно кожаное платье с бахромой на рукавах и подоле мягко облегало ее фигуру. Она печально взглянула на мальчика, остановившегося перед очагом. Белый Бизон лежал на ложе из звериных шкур с плетеным подголовником из ивовых прутьев. Лицо его осунулось, руки истончились. Едва

3

Вакан, Вакан-Танка (возможный перевод: «Великая Тайна») – в мифологии индейцев сиу мистическая животворная сила, присущая предметам живой и неживой природы. «Вакан» иногда употребляется в значении «великий дух».