Мой любимый герцог. Эви Данмор

пробормотала она.

      Монтгомери, сощурившись, внимательно посмотрел на нее.

      Лакей подскочил, забрал чашку с блюдцем и унес.

      Аннабель попыталась выпрямиться и поглубже вдохнуть. Но не смогла, казалось, ей на грудь свалился валун.

      – Прошу прощения, – прошептала она. – Ради бога, извините.

      Герцог что-то сказал, но она не смогла разобрать его слов.

      Ноги у нее отяжелели, она едва смогла подняться со стула. Сделала шаг, другой… Стоило ей отойти от стола, перед глазами все поплыло. О, господи, нет! Покачнувшись, Аннабель задела стул. В глазах потемнело, и она будто провалилась в черный туннель…

      Когда она пришла в себя, в голове гудело, будто внутри роились миллионы пчел. Аннабель лежала на диване, ее ноги упирались в спинку. В нос ударил едкий запах нюхательной соли. Над ней склонились экономка миссис Бичем, дворецкий и Монтгомери.

      Лицо герцога было мрачным.

      – Как я и предсказывал, вы все-таки заболели, – произнес он.

      Аннабель сердито взглянула на герцога. Все из-за него. Ведь это он вчера посреди поля напророчил ей болезнь.

      – Не стоит беспокоиться, ваша светлость, со мной все в порядке.

      Он опустился рядом с ней на одно колено, его взгляд был суров.

      – Вы бы разбили голову о пол, если бы я не удержал вас.

      Девица, которую приходится везти на лошади, девица, теряющая сознание в его объятиях… Аннабель захотелось расхохотаться во весь голос, но вместо смеха получился какой-то пугающий сдавленный звук. Миссис Бичем испуганно зажала рот рукой.

      – Скоро прибудет мой врач, – сказал Монтгомери.

      Врач? Аннабель попыталась подняться.

      – Нет-нет, не надо…

      Его рука легла ей на плечо и мягко, но решительно усадила обратно.

      – Она, возможно бредит, – сказал дворецкий миссис Бичем, как будто Аннабель не могла их слышать.

      – Как вы не понимаете! – сказала она, ненавидя себя за отчаяние в голосе.

      Аннабель не болела с тех пор, как была девочкой. Она просто не могла позволить себе заболеть. Вечно некогда, вечно какие-то дела. И теперь у нее курсовая работа… ученики…

      – Кого я должен уведомить о вашей болезни? – спросил Монтгомери.

      Аннабель с трудом осознавала сказанное.

      – Профессора Дженкинса, – ответила она. – Боюсь, что не смогу закончить перевод вовремя.

      – Да она точно бредит, – сказала миссис Бичем. – Бедная девочка.

      – Я имел в виду ближайших родственников, мисс, – нетерпеливо сказал Монтгомери.

      – О, – сказала она. – У меня никого нет.

      Что толку сообщать Гилберту? Ее болезнь только раздосадовала бы его. Ведь это она должна была заботиться о его семье, а не наоборот. В носу защипало, на глаза набежали слезы. Если она не сдаст курсовую работу, то ее стипендия будет под угрозой… как и ее будущее…

      – Никого нет, – повторила она, – поэтому мне нельзя…

      Нельзя болеть.

      Последовала пауза.

      – Понятно, –