Путевка. Михаил Назаров

рукой. Ее лицо сияло улыбкой. Никаких переживаний по поводу Дани: на этот случай у нее был припасен один козырь…

      – Ну куда ты встал? Еще даже трап не подъехал, – одернула она его за рукав, когда самолет остановился.

      – Да не могу я больше сидеть, – отмахнулся он, разминая затекшие мышцы. – Зад уже отваливается.

      Таблетка к этому времени успела подействовать, устранив головную боль, и Данил вновь чувствовал себя человеком. Самое тяжелое для него испытание – посадка – было позади. При приземлении борт неоднократно потряхивало, и каждый раз он мысленно прощался с жизнью. Но теперь можно было расслабиться и наслаждаться отпуском. Данил вытер еще мокрые от волнения ладони о футболку. Очередь наконец двинулась вперед, к выходу.

      Подмигнув попрощавшейся с ним стюардессе, он вышел на трап и полной грудью вдохнул влажный тропический воздух, показавшийся вдруг каким-то родным и давно забытым. Сладковатый мускусный запах был наполнен оттенками неведомых ему растений и цветов, а едва уловимые нотки йода говорили о том, что море где-то совсем рядом. «Если бы рай существовал, – подумал он, – там пахло бы именно так».

      Настроение испортила огромная очередь на паспортный контроль в аэропорту. Данил то и дело поглядывал на часы, считая потраченные впустую минуты отпуска, и недовольно ворчал.

      – Не позорь меня, – процедила сквозь зубы Лера, когда люди в очереди стали оборачиваться.

      – За пять минут не сдвинулись ни на шаг. Две кабинки работают, это нормально?

      – Это нормально! Везде так, я тебе рассказывала, забыл?

      – Что ты рассказывала?

      – Что в Шарме мы вообще два часа контроль проходили.

      – Сколько?! – Данил аж вскрикнул. Обернувшихся на него людей в этот раз стало еще больше. Лера схватила его за шею и притянула к себе.

      – Либо ты заткнешься, Мартынов, либо сейчас полетишь обратно, – прошипела она ему на ухо.

      Уловив серьезность намерений в ее взгляде, Данил, поджав губы, насупился, достал из кармана наушники и, врубив свой дебильный (как говорит Лера) рэп, наконец умолк.

      К концу десятого трека Гуфа они подошли к кабинке. Таможенник лениво взял паспорта, зашелестел страницами.

      «Ну давай же ты быстрее», —думал Данил, раздраженно постукивая носком кроссовки по полу.

      Таец внимательно разглядывал его, сравнивая с фотографией. Перед ним стоял худощавого телосложения парень, роста – выше среднего, с короткой стрижкой «под машинку», выступающими скулами и слегка оттопыренными ушами. На подбородке и щеках, как и на выделяющемся кадыке, виднелись следы от мелких порезов после бритья, а на лбу и висках – небольшая россыпь прыщей. Из-за высоких вздернутых бровей и широко распахнутых светло-серых глаз его взгляд казался немного безумным. Он был одним из тех русских, с которыми не очень-то хотелось бы столкнуться в темном переулке. Картину дополняла странная, но часто встречавшаяся таможеннику у людей такого типажа корявая, выцветшая татуировка на ребре ладони «За ВДВ». Что это означало, таец не знал и знать не хотел. Для него уже было достаточным то,