Нет причины для тревоги. Зиновий Зиник

ты не можешь принять?»

      «Ну знаешь, трахаться туда… в общем, понятно».

      «Куда? Ничего не понимаю».

      «Сам знаешь».

      «А с женщинами это можно?»

      «Я с женщинами такого себе никогда не позволял».

      «У тебя вообще с сексом проблемы. Недаром ты до сих пор без бабы».

      «Это потому, что мой английский хромает. Я не могу заворожить женщину своим остроумием и обаянием».

      «Найди себе даму из России. Косяками тут ходят».

      «Мне неинтересно. Я что, для этого в Америку эмигрировал?»

      «А для чего ты, действительно, эмигрировал? Может, ты у нас пидор?»

      «Я эмигрировал от антисемитизма».

      «А знаешь анекдот про Рабиновича и козу? Идет Рабинович по русской деревне, а навстречу ему коза…»

      «Да-да, слыхали. Но про негра и обезьяну будет посильней. Если послушать российские анекдоты про негров, уши вянут. Знаешь, про то, как идет негр по русской деревне, а навстречу ему два русских мужика. Один другому говорит: смотри – обезьян!»

      «Это расизм», – сказал Эдик.

      «Вот-вот. Безобразие. Негр им так и говорит: как вы можете, это расизм, я кончал Гарвард, изучал Гоголя, идеально говорю по-русски, почему вы оскорбляете меня расистскими кличками? Тогда один мужик – другому: смотри – обезьян, а говорит?!»

      «А слышали, как Сергей Довлатов встретил ночью негра в Нью-Йорке?» – спросил Гранкин. Он был другом Довлатова по Ленинграду. Довлатов был легендой русского эмигрантского Нью-Йорка. Он работал на радиостанции «Свобода». Его рассказы в переводах печатал журнал «Нью-йоркер». Ходили слухи, что его вот-вот напечатают гигантскими тиражами в новой свободной России. И Гранкин рассказал Эдику историю про то, как Довлатов с женой после какой-то пьянки шел по ночному Нью-Йорку и заблудился в даунтауне. Это была душная влажная нью-йоркская летняя ночь. На улицах валяются бродяги и бродят доходяги. Жуть. И вдруг из переулка появляется гигантский негр. И движется прямо на них. Негр почти голый, в майке, мускулы размером с пудовые гири, с шеи свисают цепи, на руках браслеты, волосы заплетены в африканские косы. Довлатов решил: все, конец. Все дальнейшее рассказала ему жена. На мгновение оцепенев, Сергей встряхнулся и бросился вперед, навстречу негру, схватил его в свои объятия и – поцеловал! Прямо в губы. Взасос. «Ты видел когда-нибудь белого негра?» – спрашивала его потом жена. Дело в том, что негр от этого поцелуя совершенно побелел. От страха. Глянул с побелевшим лицом на огромного, чуть ли не двухметрового Довлатова и бросился бежать с криками ужаса, гремя цепями и браслетами.

      Выпили за здоровье Довлатова. Разошлись довольно поздно. Свои внутренние противоречия Эдик так и не разрешил, но, несмотря на то что довольно сильно нагрузился, чувствовал некоторое облегчение. По крайней мере, поговорили откровенно, без уловок, на болезненную тему. Вокруг сияла реклама, и в этом вавилоне огней, в этой сияющей тьме трудно было разобрать, кто негр, а кто белый, кто эллин, а кто иудей.

      Его Hilton был в двух шагах за углом. Лифт был явно малогабаритный для такого огромного отеля, и Эдик оказался