Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома. Фрэнк Герберт

в душе Жуана готова была выплеснуться наружу.

      – Вами владеет слепая мегаломания, – сухо произнес он. – Но не нужно слишком долго испытывать мое терпение.

      Лицо Рин побледнело; сверкнув глазами, она сжала губы, но промолчала.

      Рука у Жуана пульсировала болью, и он чувствовал, что с его глазами, особенно с восприятием цвета, что-то не так. Было еще кое-что: Жуан был разгневан на эту женщину, однако впечатление складывалось такое, будто злился не он, а кто-то другой. И ощущение дистанцированности от собственной личности сохранялось, хотя он это и сознавал.

      – Вы нас провоцируете, – заявил он. – Хотите, чтобы я попросил своих людей разобраться с вами? Мы от вас устали.

      Эти фразы, казалось, исходят не от него. Или, наоборот, Жуан говорил совсем не то, что хотел, словно слова сами слетали с уст, помимо его воли.

      – Вы не посмеете! – воскликнула Рин, вспыхнув.

      – Ну что ж, тогда побеседуем? Только не нужно мелодрамы. Подобного удовольствия я вам не предоставлю.

      Жуан потряс головой – он совсем не это хотел сказать.

      Рин зло посмотрела на него:

      – Вы… наглый…

      Жуан, будто глядя на себя со стороны, отметил, что физиономия его скривилась в иронической усмешке, а голос произнес:

      – Ничто из того, о чем вы говорите, не заставит меня выйти из себя.

      Вскоре ощущение разлада с самим собой усилилось. Жуан увидел, как Рин размерами становится все меньше и меньше, пока не превращается в малоприметную точку. Он уловил далекий гул и задал себе вопрос: а не в ушах ли у него шумит?

      – Что это за звук? – спросил он.

      – Какой звук, шеф? – уточнил Виеро, стоявший у него за спиной.

      – Вот этот гул.

      – Река, шеф. Там резкое сужение в скалах и пороги. – Виеро показал на высокие черные утесы, поднимающиеся над джунглями. – Реку хорошо слышно, когда от нее дует ветер, – объяснил он. – И, посмотрев по сторонам, сказал: – Шеф!

      – В чем дело? – Жуан начинал злиться на Падре.

      – На пару слов, шеф!

      Виеро повел его прочь от Рин, в сторону палаток, возле которых находился блондин с нордической внешностью. Лицо у него было серым, за исключением красной каймы вокруг ожогов.

      Жуан посмотрел на Рин. Она отвернулась и стояла со сложенными на груди руками. Напряженная неподвижность ее фигуры, сама ее поза показались Жуану нелепыми, и он с трудом подавил смех. Приблизившись к блондину, Жуан попытался вспомнить его имя. Как Рин его звала? Хогар? Да, Хогар.

      – Этот человек, – сказал Виеро, показывая на Хогара, – говорит, что женщина-доктор была укушена насекомыми, которые проникли через их барьеры.

      – Да, в самый первый вечер, – прошептал Хогар.

      – И с тех пор она на себя не похожа, шеф, – заметил Виеро. – И нам приходится всячески потакать ей, шеф.

      Жуан облизал губы. Ему было жарко, а голова слегка кружилась.

      – Насекомые, которые ее укусили, были точь-в-точь как те, что мы сняли с вас, – сообщил Хогар.

      Он что, смеется надо мной?

      – Я хотел бы