Два чуда от Папы Мороза. Вероника Лесневская

обнимают.

      – Спасибо, Папа Мороз!

      Кажется, я попал. На всю новогоднюю ночь. А ведь ее с кем встретишь, с тем и проведешь. И мне было комфортно из года в год оставаться волком-одиночкой.

      Но этот детский десант перевернул все с ног на голову.

      Глава 2

      Аккуратно отстраняю от себя мальчиков. Их обидеть не хочу, но не привык я к нежностям подобным с детьми чужими. А своих нет, и не стремлюсь.

      – Так, значит, Коля и Митя, – вспоминаю, как они обращались друг к другу во время «допроса».

      – Ой! – одновременно ладошками рты прикрывают.

      На мгновение кажется, будто кто-то зеркало расколол надвое.

      Но иллюзия быстро рассеивается. Ведь мальчишки разные совсем. И по росту, и по возрасту. Видимо, погодки. Внешне отличаются. Один, тот, что старше, долговязый, худой, с глазами раскосыми. Младший – круглолицый и пухленький. Ничего, перерастет, или спортом займется.

      Тьху ты, зачем вообще об их будущем думаю! Мне бы избавиться от мальцов как можно скорее. То есть домой вернуть, конечно же. Хотя к мамке их у меня есть вопросы! Так что быстро не получится.

      – Что «ой»? – сведя брови к переносице, считываю реакцию братьев.

      – Откуда вы знаете, как нас зовут? – удивленно выпаливает Коля, старшенький.

      – Он – Папа Мо'гоз! – важно выставляет пальчик мелкий. – Он все знает! И маму найдет, – опять за старое.

      Не выдержав, тяжело выдыхаю и падаю на стул, откидываясь на спинку. Киваю мальчикам на их места напротив.

      Терпеливо жду, пока они усядутся, пошепчутся между собой – и, наконец, уставятся на меня. Но стоит мне открыть рот, как непоседы отвлекаются. Младший, Митька, тянется за мандарином. Высунув язык, он сосредоточенно давит большим пальцем в кожуру, но проткнуть ее не может. Тогда протягивает Коле.

      – Отк'ой, – просит брата. И тот мигом приходит на помощь.

      Чистит цитрус, разбирает его на дольки, заботливо выкладывает перед младшим братом. Ощущение, будто они часто остаются вдвоем, без родителей. Самостоятельные совсем.

      Злюсь на их маму-кукушку, а самих жалею, хотя, казалось бы, мне чужды какие-либо чувства. Но эта ситуация вызывает отвращение. Как и резкий запах мандаринов, что мгновенно распространяется по кабинету, забирается в нос, щекочет. Говорят, это аромат Нового года. Вот только у меня аллергия и на него, и на сам праздник.

      – Сколько лет? – выдыхаю, пытаясь побороть эмоции.

      – Митьке четыре, мне шесть, – опирается о стол Коля.

      – В школу ходишь? – цепляюсь за ниточку, которая тут же рвется.

      – Нет, первого декабря исполнилось, – объясняет.

      – Как зовут вашу маму? – перехожу к делу, чтобы приблизить момент его раскрытия.

      – Яра, – отзывается Коля деловито. – Ярослава, – уточняет.

      Красивое имя – отмечаю мысленно. И тут же одергиваю себя. Записываю данные в почерканном блокноте Кузнецова.

      – Фамилия?

      – Солнцева, – охотно «сотрудничает со следствием» старший, пока младший жует мандарин.

      – Мороз и солнце, день чудесный, –