Миры Эры. Книга Вторая. Крах и Надежда. Алексей Белов-Скарятин

так и произошло – в вальсе своей мечты кружилась самая несчастная девушка на свете!

      Несколько минут мы хранили молчание, но неожиданно: "Тётушка14, – прошептал он, – милая маленькая Тётушка, как я рад снова видеть Вас!"

      "Взаимно", – тихо ответила я, всеми силами стараясь не заплакать.

      "Вы такая хорошенькая в этом взрослом платье, – продолжил он. – Даже красивее, чем когда я видел Вас в Троицком. Вы думали обо мне этим летом или скоро позабыли?"

      "Нет, не забыла, – прошептала я, смаргивая слёзы, – а вот Вы …"

      "Я? Что Вы имеете в виду? – удивился он. – Я никогда не забывал о Вас, даже когда узнал, что Вы собираетесь замуж".

      "Замуж? – вскричала я, едва не остановившись от изумления. – Боже! Я ни за кого не выхожу! О чём Вы говорите?"

      "О, да, – сказал он. – Может быть, Вы этого ещё не знаете, но всё решено, и Вас обещали обручить с N … Мне так сказала моя матушка, а она услышала это от его тёти".

      "Нет, нет и ещё раз нет, – возмутилась я, действительно прекратив танцевать и топнув ногой. – Я никому не 'обещана', всё это чья-то ложь. Я не помолвлена и не собираюсь замуж, пока не встречу подходящего мужчину", – закончила я вызывающе. "А как насчёт Вас, разве Вы не помолвлены?" – спросила я после небольшой паузы.

      "Да, Тётушка, я помолвлен, – ответил он мягко. – Скоро об этом станет известно".

      "Она очаровательна, и я желаю Вам всяческого счастья!" – весело воскликнула я, низко наклонив голову, дабы скрыть унылую пелену в своих глазах … После этого мы кружились, не произнося больше ни слова, а затем он отвёл меня обратно к моему стулу. Остаток бала прошёл как в тумане, и когда всё завершилось и мы сели в наш экипаж, где было так тепло и пахло так сладко, я в изнеможении закрыла глаза. В тот вечер пришло ощущение, что я вдруг стала намного старше и что моя ранняя юность с её мечтами о волшебном счастье и сказочных наслаждениях улетучилась навсегда.

      "Ты замёрзла? Ты устала? Как ты себя чувствуешь? Ты хорошо провела время? Кто-нибудь сказал тебе нечто особенное?" – с тревогой допытывалась Маззи, пока мы ехали по холодным, мрачным и пустынным улицам, и резкий ветер дребезжал одним из дверных стёкол, и снег быстро летел мимо мелкими хлопьями.

      "Да, Маззи, я чувствую себя хорошо и прекрасно провела время", – ответила я, глядя на уличные указатели и думая: "Всего семь часов назад я читала их глазами, полными счастья, а теперь те же самые глаза смотрят на те же самые надписи, но хочется лишь плакать".

      Когда мы вернулись домой, моя горничная уже взволнованно ждала и, по всей видимости, осталась весьма довольна цветами и лентами для котильона, которые я привезла с собой, хотя раз или два я поймала её обеспокоенный взгляд, будто она знала, что мне больно, но не осмелилась сказать, что заметила это! В ту ночь я не плакала, а лежала очень тихо, уставившись в потолок и под утро наблюдая, как солнечный свет, проникающий сквозь щели в шторах, рисует там крошечные узоры. Когда пришло время вставать, я поняла, что маленькой Эры больше нет, и она никогда

14

Петя звал Ирину "Тётушкой", поскольку после знакомства они обнаружили, что их семьи были определённым образом связаны родственными узами, и получалось так, что она приходилась ему сколько-то-юродной тётей.