Каста: Неприкасаемый. Дмитрий Анатольевич Емельянов

черного заклинания будет подчинена тебе.

      Вещает он очень соблазнительно, но от этого у меня только сильнее растет недоверие и отторжение, а Гор продолжает давить.

      Открой мне свой разум и вся энергия подчинится тебе!

      Или тебе, – мелькает у меня мысль. Может я и не семи пядей во лбу, но и не совсем идиот, если я сам ничего не умею и ничего не контролирую, то я вообще зачем? Ширма, бессловесная скотинка для переноски таинственных буковок. Нет, этим я уже сыт по горло, и это мне совсем не нравится. Он точно чего-то не договаривает, я это понимаю, но и злить сидящую во мне силу, мне тоже очень не хочется. Начинаю, как мне кажется, очень осторожно.

      – А что будет если я не открою тебе свое сознание?

      Голос взял паузу, и я дождался пока он не зазвучал вновь, но уже с нотками наигранной грусти.

      Плохо будет. Тебе будет плохо, Юни! Тебя завтра убьют или покалечат, а потом бросят подыхать, и ты все-равно умрешь.

      Да уж, картина мрачная, но у меня все же есть вопрос и связанная с ним надежда.

      – Скажи, если ты мне не помогал сегодня, то значит я сам входил в этот, как ты его называешь – Сумрак?

      Да, ты входил сам, – голос Гора преисполнился издевкой, – если это можно назвать входом. Спроси у своих сломанных ребер и подбитого глаза, как им нравится твоя самостоятельность, а ведь это были всего лишь дворовые парни. Да, злые и сильные, но всего лишь слуги, а завтра тебя встретят настоящие бойцы, и поверь, жалеть тебя они не будут.

      Сломанное ребро болит и левый глаз заплыл – это в его пользу, не поспоришь, а вот то, что я смог войти с Сумрак сам – это в мою. Запустить себе в башку неизвестно кого я всегда успею, а пока надо все хорошенько обдумать. Время еще есть, надо хотя бы попытаться повторить самостоятельный вход, ведь я даже не представляю, как я это сделал. Здравость собственных рассуждений меня взбодрила, но в открытую отказываться я все же не решился.

      – Знаешь, я пока не готов дать тебе ответ, мне надо подумать.

      Подумать ты можешь, – в голосе заскрипели недовольные нотки, – но не затягивай, а то я боюсь завтра утром тебе уже нечем будет думать.

      Неприкрытый намек на мою возможную завтрашнюю смерть вдруг породил у меня еще один вопрос.

      – Скажи, если я завтра умру, то что будет с заклинанием, ведь мертвый я же не смогу его передать?

      Заклинание – это сконцентрированная энергия, для нее не существует понятия времени, если понадобится оно может ждать своего часа тысячелетиями.

      – А ты? Что будет с тобой?

      Не дожидаясь ответа я вдруг добавил:

      – И почему этой энергии не подходит твое сознание?

      По тому как он ответил, я понял, что все-таки разозлил его, и разозлил основательно.

      Слишком много вопросов для такого безмозглого юнца как ты. Ты постоянно думаешь не о том, вот в чем твоя беда, и запомни, я не отвечаю на вопросы о себе.

      Голос во мне заткнулся так и не ответив, но и того, что я услышал было достаточно, чтобы кое-что прояснить. Как он сказал – я