Эмбрионы. Скорбачевская

сообщила журналистка команде из двух человек и указала жестом на толпу охающих и ахающих. – Федор, доставай камеру, а студента пошли куда-нудь. Ну, за кофе, например.

      – Студент? Студент, значит! – возмутился Герман. – Да кто она вообще такая?

      – Забей, парень. Не любит она стажеров, – утешил оператор, выгружая штатив.

      – В каком, говорите, часу вы обнаружили тело? – спросила Софья мужчину в розовом халате и с волосатыми ногами.

      – Да-да… – припоминал тот, почесывая затылок. – Подхожу я, значится, это было около половины шестого утра, вот туда, к проходу, а там за мусорными баками человек. Ну я, значится, полицию со скорой-то и вызвал.

      – Ясно. – Она все записала на диктофон. – Труп был вам знаком?

      – Так Антошка это! Наш милый мальчик! – крикнула позади вся в соплях и рыданиях женщина.

      Ярцева любопытно блеснула взглядом и поспешила к матери жертвы.

      – Говорите, сын ваш?

      – Ой, был, милая, был! – стонала она, высмаркиваясь.

      – По вашему мнению, у него были недоброжелатели? Ему угрожали?

      – Да что вы! Как у директора психиатрической клиники, честного трудяги, могут такие-то иметься?!

      – Эм… – растерялась журналистка.

      – Он честный человек, ясно? Честный! – заистерила женщина, кидаясь на Софью.

      – Мне, пожалуй, пора…

      Герман сидел на бордюре, скрестив руки, и обиженно сопел носом. В это время следователь махнула Софье в знак разрешения на съемку.

      – Приступаем к репортажу, быстро! – приказала Ярцева, хватая микрофон.

      – Камеры установлены, пора по местам, – сообщил Федор.

      – А мне что делать? – тревожно вспыхнул Герман.

      – Не мешайся под ногами и… сумочку подержи-ка. – Она швырнула ему свой клатч и поспешила на локацию.

      «Доброе утро, Петербург. Двадцать второго сентября в шесть тридцать утра на проспекте Медиков между домами семь и шесть был обнаружен труп. Подробности расскажет главный следователь из отдела тяжких преступлений – Валерия Ржевская…»

      Репортаж оборвал сильный ветер, а, вернее, реальность, которую он обнажил, сорвав полотно с мертвеца.

      Германа зашатало, в желудке повисла противная тяжесть, и… сумочка Ярцевой потерпела неудачу. Федор невозмутимо приблизил объект на камере. Софья же внимательно всмотрелась в труп.

      «Голое тело; на шее нет следов удушья, но гортань сильно распухла и посинела; общее состояние тела – нормальное, следов насилия не наблюдается. В зажатой руке жертвы бумажка с надписью «Г.А.Д». Других улик не обнаружено, ждем заключение судебно-медицинской экспертизы», – так теперь звучит отчет для отдела тяжких преступлений.

      ***

      Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину, стоя в темном коридоре подъезда.

      – Да твою мать… – Анастасия уронила связку ключей и наклонилась, заскрипев коленями.

      – Милая! – крикнули сзади эхом. – Я тут, дверь открыта.

      – Привет. – Жена вошла в кладовку и поцеловала мужа в щеку.

      – Да