В поисках Минотавра (сборник). Валерий Михайлов

или обхаживая пальцами, не принято, я растерялся. Но не надолго. Схватив героя двумя пальцами за крайнюю плоть, я принялся остервенело тыкать его во влагалище, мысленно матеря всё и вся.

      Остановил меня её смех. Она лежала и смеялась, и смеялась надо мной, причём совершенно обычным смехом, не истерическим.

      – Чего ржешь, дура? – растерявшись, спросил я.

      – Ты бы на себя посмотрел, горе-насильник, – ответила она сквозь смех.

      – Извини, но если я этого не сделаю…

      – Да ладно, считай, что у тебя зачёт.

      – Что?!! – окончательно охренел я.

      – Добро пожаловать в лабиринт.

      – Так ты?..

      – Очередная веха на твоём пути к себе.

      – Ну и на хрена всё это? – чуть не плача, спросил я.

      – Чтобы сбить с нервов мох.

      – Лучше бы мне приказали тебя убить, – разозлился я.

      – И это вместо благодарности.

      – Какой ещё, блядь, благодарности! – взорвался я.

      – Я тут ради тебя собой жертвую, по роже получаю…

      – Да ты сама на меня набросилась.

      – Скажи спасибо, а то бы ты свой стручок так и не вытащил.

      А ведь она была права!

      Наверно, если бы в тот момент, какой-нибудь случайно оказавшийся рядом мастер дзен дал мне палкой по голове, я бы стал просветлённым, но мастера поблизости не оказалось.

      – Хочешь чаю? – спросила вдруг она.

      – Даже не знаю, – ответил я.

      – Ладно, пошли на кухню. Сам встанешь, или помочь?

      – У тебя платье порвано, – вместо ответа сказал я.

      – Издеваешься?

      – Нет, но теперь знаю, что чувствовала Алиса в Стране Чудес.

      За чаем я пришёл в себя, и даже сообразил, что мы незнакомы.

      – Меня Костей зовут, – представился я.

      – Неля, – назвалась она.

      – Ты меня извини…

      – Проехали, – оборвала она.

      Дальше мы разговаривали о всякой всячине, как будто я просто забежал на чай. Кстати, несмотря на следы побоев, растрёпанный вид и разорванное платье, выглядела она значительно лучше, чем на фотографии, да и глаза стали не потухшими.

      Меня так и подмывало спросить, зачем она участвует в таких спектаклях, но не решился. Попытка изнасилования – не повод требовать откровенности.

      Перед уходом она дала визитку с адресом.

      – Завтра ровно в восемь тридцать утра ты должен быть там, – сказала она.

      Прощаясь, я улыбнулся, но не ей, а себе.

      – Радуюсь, что не стал насильником, – пояснил я, увидев вопрос в её глазах.

      – Подожди, – сказала она, и дружески поцеловала в губы.

      Митота восьмая. Дрочи и улыбайся

      Когда мнимая жертва и свидетельница моего позора закрыла за мной дверь, было начало одиннадцатого ночи. Я чувствовал себя, словно из меня выжали все соки, а на душе было настолько погано, что хотелось обо всём забыть и никогда не вспоминать. Настроение упало ниже плинтуса, и, вспомнив, как на военных сборах