Частное лицо. Валерий Михайлов

полез изо всех щелей.

      – Ах ты, сука малолетняя! Эдвард! Сделай что-нибудь, или я сама проучу эту сучку!

      Судя по лицу Генриха Нифонтовича, он уже собрался объяснить Алле, кто здесь сука, но ему не дал этого сделать Эдвард Львович.

      – Прошу вас, успокойтесь! – сказал он тихим и каким-то страдальческим голосом. – Неужели вы не поняли, какая опасность нависла над нами? Неужели вы не видите темные флюиды сил Сета? Да откройте же глаза! Всмотритесь в чёрную тучу, которая повисла над нами? Или вы действительно думаете, что дело в этих двух смертных? А если и так, то кто вы, а кто они? Вы – Магистры и Жрицы, и не стыдно вам так опускаться? Не стыдно столь сильно реагировать на слова слепых? Не мы ли должны подавать им пример величия? Тем более сейчас, кода Сет со своим воинством готовится нанести нам удар? А раз так, то говорю вам, оставьте мелочные обиды и обратите свои души к Гору и Осирису! Да пребудет с нами Айвасс и мудрые слова учителя Кроули!

      – Да пребудет с нами Айвасс, – повторили они все хором, и…

      Словно в подтверждение его слов ливанул дождь. Он обрушился с небес как коршун на добычу. Ещё недавно, когда мы садились за стол, в небе светило солнце и ничто не предвещало дождя. Но ещё до того, как подали кофе, налетел порыв ветра, а затем с неба обрушилась стена воды.

      Ливень заставил всех замолчать. Обстановка стала торжественной, а Гроссмейстера раздуло от собственной важности, точно он был самцом жабы в брачный период. Затем раздался гром. Сначала на мгновение небо стало похоже на разбитое блюдце, а потом громыхнуло так, что во дворе испуганно завыли припаркованные машины. Гром был настолько громким, что заглушил крик испугавшейся Кати. Преподобный Магистр Юга подскочил на месте и вылил свой кофе на кремовые брюки Веры Павловны. Словно по команде, все вскочили из-за стола. Ошпаренная Вера Павловна, ругаясь, как сапожник, побежала привести себя в порядок, а остальной жреческий состав за исключением Моисея Марковича, испуганно бормоча заклинания, двинулся в зал для ритуалов.

      – Да, нелегко вам пришлось сегодня, – сочувственно сказал он, когда мы остались одни.

      – Бывало и потрудней.

      – Не желаете коньячку?

      – Отчего ж? Желаю.

      – Тогда позвольте предложить перейти в каминную. Люблю, знаете ли, пить коньяк, наблюдая за пламенем.

      – Предложение принято единогласно.

      – Кстати, вы знаете, что фраза «пойдем куда-нибудь посидим» вполне могла появиться на свет в древнем Риме, граждане которого любили собираться в общественных туалетах, которые были не чета нашим?

      – Вариация на тему «деньги не пахнут?»

      – Вроде того.

      Каминная мне понравилась. Она была меньше других комнат, зато в ней я впервые в этом доме почувствовал себя в своей тарелке. Моисей Маркович ловко развел огонь.

      – Предлагаю расположиться прямо на полу, – предложил он, подразумевая толстый ковер. – Сигару?

      – С удовольствием.

      Мы закурили от специально приготовленной для этого лучины.

      Несколько минут сидели молча.

      – А вы не слишком