Для плохиша она – исключение. Яна Полунина

ответ молчание.

      Тик-так, тик-так. Время-то идет.

      Я медленно, пытаясь расслабить безумно напряженный подбородок, подняла голову и отвела ее чуть в сторону.

      – Так неприятно, что даже глаза закрыла? На поцелуй ты сначала очень даже ответила?

      – Ты делаешь все, чтобы меня сбить, но я не поддамся, так и знай, – процедила я через плотно сжатые от напряжения зубы.

      Ярый резко и с шумом втянул воздух, и я поняла, что снова его провоцирую, когда надо успокоить.

      – Шучу, – не к месту попыталась исправить все я и еще больше отвернула от него голову, подставляя шею. – Давай уже. Бери это там…

      – Свое, – твердо дополнил Ярый.

      И почему мне кажется, будто мы не каплю его крови обсуждаем?

      Дыхание обожгло кожу, а язык утонул в ямке ключицы. Это показалось мне куда интимней, чем поцелуй. Я резко распахнула глаза, но не могла повернуть голову, потому что язык уже чертил дорожку по шее вверх. Повернусь – а там уже губы. И что дальше?

      Меня мелко затрясло от выходок Ярого. И я бы хотела, чтобы колотило меня от злости. Очень хотела. Уверяла себя, что это так. Но…

      Оставался один путь к спасению – свобода. Я забилась, как сумасшедшая. Оказалась на ногах и напрыгнула на канат, как обезьяна. Не помня себя, я оказалась на самом верху – осознала это, только когда увидела крючок, на который был подвешен канат, и потолок. А еще ключ.

      Ключ!

      Этот кубок был такой огромный, что я не знала, как его унести незаметно. И за спиной пробовала держать, и под рукой зажать – бесполезно. Такую огромную чашу на ножках не спрятать.

      С того момента, как я съехала с визгом и горящими ляжками вниз по канату, Ярый подозрительно молчал. Не приближался ко мне, даже когда я сняла купол с кубка и забрала его. Даже не мешал уходить с ним – лишь шел рядом с нечитаемым выражением лица.

      – Любишь свой универ? – вдруг спросил он.

      – Я три года головы не поднимала, чтобы туда поступить. – На всякий случай я крепче прижала к себе кубок.

      Охранник проводил нас квадратными глазами, открыв рот. А я повторяла про себя как мантру: “Кубок невидим, невидим, невидим”.

      Мы почти вышли, когда вдруг Ярый дернул за ручку кубка, но я пролетела по воздуху вместе с победным сосудом.

      – У тебя хватка бойцовой собаки! – Он попытался выдрать у меня кубок, схватив двумя руками за его ручки и потянув вверх, но я повисла на нем.

      Не отдам!

      – Что ты делаешь? Я его уже достала!

      Хотел бы помешать раньше, тогда что стоял рядом? Чтобы я сначала почувствовала вкус победы, а потом – разгромляющего поражения?

      Я с яростью посмотрела в лицо парня, и мой взгляд споткнулся о запекшуюся кровь на нижней губе.

      – Ты мне мстишь за укус?

      – Еще спасибо скажешь! – все-таки выдрал у меня кубок Ярый.

      – Отдай! Я забрала его честно!

      Он поднял его над головой и посмотрел на меня, словно он был мастифом, вокруг которого прыгает слишком прыткая чихуахуа. Причем мудрым и очень терпеливым мастифом, что меня взбесило еще больше.

      – Не