Ведьма для боевого оборотня. Аня Васильева

Всем полком! С тех пор лошадь никого к себе и не подпускает. И оборотней боится, как огня.

      – Ну вот! Слышала? – окликнул меня Борис. – Нельзя нам её брать. Как я рядом с ней обращаться буду?

      – А я с ней поговорю. Объясню, что ты не настоящий мишка, – ответила я, по-прежнему почёсывая «беляночке» морду.

      – Ага. Игрушечный! Всё! Прекращай! Гнедую берём!

      Я топнула ногой.

      – Белую!

      – Гнедую!

      – Белую! Или ты едешь воевать один!

      * * *

      Вскоре мы выехали из столицы и направились к границе королевства. Борис пешком, я на изумительно изящной лошадке, которую назвала Беляночкой, как бы её не звали на самом деле.

      Истинного имени лошади никто не знал. Её прежний владелец погиб в первом же бою, а в конюшне так и вовсе ей дали абсолютно неподходящее такой умнице обидное прозвище.

      Когда Борис впервые его услышал, так смеялся, что я думала, крыша свалится нам на головы. В конюшне, услышав мою угрозу отправить его на войну одного – а его бы одного не выпустили и за городские ворота, – Борис побагровел от злости. Он уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы в очередной раз отругать меня, но от взрыва ругани меня спас конюший.

      – Зачем вам эта дурочка? – спросил он.

      Мы с Борисом одновременно повернули к нему головы. Кого это он дурочкой назвал?!

      Конюший указал на лошадь в стойле и пояснил:

      – Лошадь эта – Дурочка. Никого не подпускает, кусается. Матвея, помощника моего, даже лягнула. Знатно он тогда о стену приложился… Ну и назвали мы её Дурочка. Так она дурочка как и есть!

      И тут Борис громко захохотал. А Беляночка заржала от обиды. Пришлось погладить её по морде, чтобы успокоить.

      – Дурочка?! Дурочка, говоришь?! – переспрашивал Борис, хохоча, а когда просмеялся, махнул на меня и на лошадь рукой. – Тебе подходит! Забираем!

      – Жаль, что в конюшне нет коня с именем: Упрямый хитрый наглый солдафон! Тебе бы подошло!

      – Да что ты… – начал Борис.

      – Так вы можете любой лошади другое имя дать. Какое больше нравится, – снова перебил его конюший. – У нас тут все лошади сменные. Но это длинновато будет. Его бы сократить. Может, просто Солдафон?

      – Не надо нам второй лошади! – рявкнул Борис. – Тем более с дурацким именем. Одной дурочки хватит!

      Конюший перевёл взгляд с меня на Бориса, а затем обратно, и понял, что я имела в виду.

      – Э-э, зря ты так, – протянул он. – Вы же пара.

      – И что? – спросила я, начиная седлать Беляночку.

      У родителей мерин редко ходил под седлом, чаще всего его запрягали в плуг или телегу, поэтому пришлось повозиться. Конюший взялся помочь.

      – Ну как «что»? Вы пара: ведьма и оборотень. Вас связывают куда более прочные узы, чем простых смертных. – Конюший приблизился и с намёком спросил: – Вы же его наверняка не просто так выбрали. Это любовь!

      Он подмигнул, а я чуть не выругалась. Ага! Любовь! Конечно! И не выбрала я его, а он заполучил моё согласие нечестным путём! Но конюшему об этом я говорить не стала.

      – Да-да.