Ведьмы отряда Чёрных лис. Регина Птица

печки. В руки мне легла шершавая кружка, от которой остро пахло специями.

      – Пей.

      Он оставался где-то рядом, пока я не приникла к кружке губами. Горячее вино. Просто отлично. Один минус – есть шанс, что меня накроет. Мягкие шаги и скрип пружин – он опустился в другое кресло.

      – Ты поговоришь со мной? – спросила я, отрываясь от чашки.

      Он долго молчал. Затем спросил:

      – Зачем?

      – Говорят, проститутка – исповедница для падших.

      Лёгкий смешок. Как приятно, что он умеет смеяться. Надо будет говорить побольше глупостей.

      – Мне не в чем исповедоваться, – сказал он, когда молчание стало затягиваться.

      – И нечего рассказать?

      – Нет.

      Я сделала ещё один глоток. Вино в самом деле отлично согревало… и не только мышцы.

      – Всем есть в чём исповедоваться, – возразила я.

      – Слова ведьмы.

      В груди кольнуло. Слишком уж часто в эти дни я слышала о том, что я ведьма. Но избавиться от меня не так легко.

      – И ты не скажешь, – продолжила я, – почему не позволяешь касаться тебя?

      Молчание становилось угрожающим. Я залпом осушила кружку до дна и, встав, нащупала дорогу к его креслу. Опустилась на корточки и положила руки к нему на колени.

      – Я не причиню тебе зла, – я огладила знакомый уже шёлк. Он начинал казаться мне его второй кожей.

      – Не смей, – выдохнул он, когда мои руки поползли по его груди и замерли у ворота.

      – Встань, – потребовала я и поднялась сама.

      Вопреки собственным словам он послушался. Даже через ткань я чувствовала, как дрожат его плечи. Мои пальцы вернулись к вороту его одеяния. Я рванула его в стороны, не дожидаясь, пока Талиан меня остановит, и его руки в самом деле не успели. Я замерла, удерживая в ладонях мягкий шёлк. Он мог бы прогнать меня, но не делал ничего. Просто стоял и тяжело прерывисто дышал. Я решила, что это разрешение продолжать. Отпустила шёлковую ткань, позволяя ей осесть на пол, и взяла в руки его лицо. Он дрожал. Мелко-мелко.

      – Я ничего не вижу, – сказала я, пытаясь его успокоить.

      Наклонилась и коснулась губами твёрдой скулы, а затем чуть опустилась вниз, к изящной шее. Здесь кожа и правда была как шёлк. Нежная, даже холёная. Провела дорожку из поцелуев чуть ниже, и услышала слабый выдох:

      – Нет!

      Всё верно. Вот здесь, у ключицы – первый шрам. Я старательно исследовала его губами, а затем прошлась языком в обратную сторону. Дрожь усилилась, он попытался вырваться, и мне пришлось перехватить его, удерживая руками уже за стройную спину… Ее всю, целиком, покрывали рубцы. И это не было простым пересечением порезов. Даже мои загрубевшие руки чувствовали, что шрамы складываются в какие-то знаки.

      – Нет… – повторил он, безвольно оседая в моих руках.

      Я притянула его к себе и осторожно погладила дрожащие плечи. Теперь уже его сотрясали откровенные рыдания.

      – Чего ты боишься? – прошептала в самое его ухо.

      Он всхлипнул. Я прижала его ещё крепче, поглаживая по исчерченной рубцами спине.

      – Ничего, –