Эфириус. Что скрывает Эдем. Кара Грант

плечами.

      – Не знаю. Самой собой?

      – Тогда скажите это, Карина, – загадочным полушепотом произнес незнакомец. – Опишите лучшую версию себя самой. А ловец душ вам поможет.

      С этими словами он подошел к кипарисам, ветви которых переплелись, словно арка, пошелестел листьями, на что-то нажал – и тонкие блестящие нити, что хрустальной паутиной закрывали проход, начали трансформироваться, расширяться, превращаясь в сиявшую гладь.

      – Зеркало… – выдохнула я с изумлением.

      – Именно! – просиял собеседник. – А точнее – ловец душ. Он облегчит вашу задачу.

      Несколько мгновений серебристая гладь была мутной, непроницаемой, а потом неожиданно ожила, засияла. И я увидела в ней себя.

      Все то же черное кашемировое пальто, то же роскошное блестящее платье. Аккуратный вечерний макияж и кудряшки, над которыми столько бились в салоне. Правда, немного всклокоченные… И дивный летний пейзаж, который был так далек от реального. Может быть, у меня все-таки сотрясение мозга? Галлюцинации?

      – Приступайте, моя дорогая!

      – Хорошо, – тихо ответила я, как завороженная глядя в манящие зеркальные глубины. – Я вижу девушку среднего роста двадцати двух лет…

      – Нет, Кара! – вскрикнула мужчина. – Не так! Вы же не досье составляете. Вложите в слова красоту, поэтичность. Эмоции, в конце концов!

      Я закусила губу, но спорить не стала и, как под гипнозом, повторила попытку:

      – Я вижу цветущую юную деву. Синеокую, загорелую, с теплой душевной улыбкой, способной растопить даже самое холодное сердце. И с озорными кудряшками, тонированными в пепельный оттенок с середины длины…

      Внезапно зеркальная гладь пошла рябью, и я осеклась, увидев в отражении себя такой, какой вернулась два месяца назад из Италии. Непроизвольно коснулась пальцами лица, огладила его контуры. Сказка…

      – Замечательно! Продолжайте!

      – Изящная, как статуэтка, и гибкая, словно пантера, дева невероятно напоминала спортсменку. На это указывал и рельефный узор мышц на икрах, плечах, и тугой подтянутый живот, и упругие ягодицы, – хихикнув, добавила я в порыве странного вдохновения. А моя фигура снова преобразилась. – Сила и грация – два в одном!

      – Карина, великолепно! – поощрил меня собеседник. – Только вставьте что-нибудь про одежду. А то, как сейчас…

      Зеркальная гладь подернулась рябью, и мое платье начало растворяться.

      – Вот черт! – Я быстро прикрылась руками. – Хотите сказать, что я голая?

      – Не совсем. Вы воспринимаете себя такой, какой были при жизни. Мне же вы видитесь белесым сгустком энергии с женоподобными очертаниями, – охотно пояснил собеседник. – Без анатомических подробностей, если вас это утешит, – не удержался он от кривой ухмылки, а я медленно опустила руки.

      Мое отражение снова приоделось.

      – Ну ладно, – кивнула расслабившись я и опять зашептала: – Небрежным движением руки дева оправила складочки короткого белоснежного платья-тоги, в котором она походила на афинянку,