Сидус. Вида своего первый. Данияр Сугралинов

здоров. Маркеры нарушений работы нервной системы отсутствуют. Показатель нейронов и синапсов на том же уровне, что и до… инцидента.

      Я покачал головой, поморгал, пытаясь смахнуть мошек, но те никуда не делись. Раздраженно почесал глаза уцелевшей рукой и собрался рассказать о загадочных знаках, обретших смысл, но передумал. Побоялся, что меня признают свихнувшимся или, хуже того, задержат на Марсе еще дольше. Джослин и Микки остались одни, а потому лучше разобраться с видениями, когда вернусь домой.

      – Полагаю, это последствия комы, – сказал Нгуен. – Вы очень долго не использовали глаза по назначению, сейчас им нужно время для адаптации. Сделаем так. Постарайтесь не думать об этих ваших… – Нгуен покрутил пальцем в воздухе, – мошках. Не обращайте на них внимания, смотрите как бы сквозь них. Понаблюдаем. А сейчас отдыхайте.

      Доктор Нгуен покинул палату. Я остался наедине со своими мыслями. Полгода на Марсе в коме? В это все еще не верилось.

      Переживаний было слишком много даже для меня. От короткой прогулки к палате тело, привычное к запредельным нагрузкам, утомилось, мышцы ныли, дыхание сбилось, и я прилег. Среди личных вещей, которые кто-то перенес в палату, нашел губную гармонику и поиграл немного, чтобы успокоиться, но сбивался, не в силах перестать думать.

      Все еще подтормаживающий разум пытался совместить рассказанное Нгуеном и то, что помнил я сам, в единую картину. Тщетно: мысли прыгали, скакали, прерываемые беспокойством о жене и дочери, и я сам не понял, когда уснул.

      Проснулся от смутного ощущения опасности. Волосы на загривке и руке поднялись, в груди появился холодок. В разуме заворочалось смутное воспоминание: казалось, нечто подобное я испытал в той самой пещере под кратером, где охранял ученых.

      Спал я на левом боку, а голос раздался справа:

      – Что вы помните, Райли?

      Голос был незнакомым и принадлежал не Нгуену. Я счел за лучшее промолчать, но говоривший не успокоился:

      – Не притворяйтесь, Райли. Сканер мозговой активности заверяет, что вы уже бодрствуете.

      Помогая себе здоровой рукой, я сел и посмотрел на говорившего. Невзрачный мужчина в комбинезоне сотрудника Первой Марсианской сидел передо мной, закинув ногу на ногу. Лицо его было будто стертым, без единой запоминающейся детали. Выделялись лишь белесые зализанные волосы.

      – Представьтесь, пожалуйста, – сказал я. – Вы не похожи на Донована, начальника базы у кратера Скиапарелли.

      – Гражданин Донован более здесь не работает, – ответил мужчина. – Я вместо него. Меня зовут Леонид Карпович.

      Руки он не протянул, а представился так, словно сделал одолжение.

      – Понятно, – задумчиво протянул я. Чувство, что мужчина представляет для меня угрозу, никуда не делось, хотя было иррациональным. Оттого оставалось неясным, как себя вести. – Видите ли, мистер Карпович, я не помню, что со мной произошло, а доктор Нгуен не ответил на мои вопросы. Как я потерял руку?