Инсбрукская волчица. Али Шер-Хан

не обязательно. Как и то, где я достал эти замечательные факты вашей биографии.

      – Чего вы хотите? – сдавленным голосом спросил Надь.

      – Да так, сущую чепуху, – вмешался Золтан. – Ты занимаешься делом Ники Фенчи. Посмей только обидеть её – пожалеешь, что на свет родился!

      С этими словами Золтан с размаху ударил Надя в скулу. Тот взвыл от боли, а Золтан язвительно спросил:

      – Ах, вам не нравится? А мне казалось, ты именно так обращаешься с подследственными! Повторяю, посмей ещё раз тронуть Ники!

      Мы с Виктором тоже наградили детектива несколькими оплеухами. Это «урок» не прошёл даром. Я больше не боялся, что Ники изобьют на допросах до смерти. Под угрозой раскрытия компромата, Надь резко утихомирился. Он не только скрыл от полиции наш разговор, но и оставил Ники в покое до самого суда.

      Глава 6. Газетный лист

      Эрик, наконец, замолчал, решив, что больше сказать ему нечего. Я сидела, открыв от удивления рот. Теперь-то мне всё стало ясно.

      – Эрик, а что там с письмами Анны? Я ведь не прочла их.

      – О-о, знаешь, когда я увидел имя адресанта, у меня руки вспотели. Я ведь тогда, в восьмом редактировал статью о ней. У меня до сих пор в столе вырезка лежит. А там как раз говорящий заголовок: «Волчица поймана». У неё такой взгляд дикий, затравленный. Признаться, нелегко было отвечать, зная, за что она сидит.

      Брат прокашлялся и замолчал. В это время в помещении показался часовой в серой форме.

      – Время поджимает, – напомнил конвойный, войдя в барак.

      Время, отведённое для свидания, пролетело так быстро, что я не успела задать Эрику и половины вопросов, которые крутились у меня в голове. . Эрик не стал спорить с часовым и приготовился идти. Он ведь даже не сообщил мне тогда о том, как они «научили» следователя, как он выражался «обращаться с арестантами». И неужели Йодль, наш непримиримый противник, вдруг проявил такую человечность? Редко когда полицейские поступают не по закону, а по совести, и мне было вдвойне приятно.

      – Ну, всё, сестрица, давай, до скорого, – Эрик крепко обнял меня. – Как только появится возможность, навещу тебя снова.

      – Пока, Эрик! – сквозь слёзы процедила я.

      – Ну что опять за сантименты, а? – рассмеялся мой братец. – Крепись, и всё будет хорошо. Мы тебя в любом случае ждём. Главное, что мы – семья.

      Прошло несколько недель после отъезда Эрика. Жизнь в тюрьме текла своим чередом, и я даже перестала замечать, как летит день за днём. Я привыкла к несвободе, к тяжёлым работам, к часовым. Удивительно, как Анна изменилась с тех пор – стала сдержаннее и даже следить за собой начала. До этого она постоянно ходила в грязи, в саже, в пыли, словом, настоящая каторжница. Что ещё бросалось в глаза, она ревностно прятала письма, смотрела на меня, как удав на кролика. Казалось, она готова любой крысе, что заберётся в камеру, переломить хребет штырём, чтобы не изгрызла письма. В её жизни, наконец, появился смысл, а значит и надежда, что хотя бы после смерти она попадёт на волю.

      Я тоже часто перечитывала письма, полученные от